Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Выпуск 1 - [229]
В связи с созданием Всемирного конгресса русскоязычного еврейства невольно приходит мысль о давно назревшем другом проекте – создания аналогичных форумов русскоязычных православных, буддистов и мусульман, проживающих в «ближнем» и «дальнем» зарубежье. Это могло бы послужить делу интеллектуального «сбережения и собирания нации». Такой проект, наряду с другими инициативами, мог бы стать одной из составляющих Стратегии национальной безопасности России.
В годы «борьбы за мир во всем мире» американский социолог русского происхождения Питирим Сорокин определял миссию России как «интегральное сопряжение всех духовных и интеллектуальных сил планеты». Это в принципе отвечало духу и глубинному замыслу эпопеи Льва Толстого «Война и мир» об уникальном «сопряжении» душ русских людей, задумывающихся о судьбах своих соотечественников в универсуме, который тогда еще не назывался глобальным миром.
После распада СССР соотечественниками России вправе считать себя не только бывшие советские граждане русской национальности, но и все 25 миллионов россиян в «ближнем» зарубежье и более миллиона живущих ныне в Израиле (не говоря уже о Западной Европе) «русских». Все они в разные годы покинули Советский Союз. Из них, как теперь выясняется, многие могут вернуться обратно в Россию и страны СНГ – если разразится новая большая война.
Об этом уже не только в кнессете Израиля заранее бьют тревогу. «Великий исход» эмигрантов-евреев в обратном направлении, – назад в диаспору, может начаться в любой день, если «антисионисты и не сионисты» не помогут государству Израиль определить свое «подлинное место в еврейской истории». К такому выводу пришел, в частности, Яков Рабкин, бывший советский гражданин, выпускник Ленинградского университета. В своей последней книге «Еврей против еврея» (автор сам перевел ее с французского на русский язык) он как бы сам доказал свою сохранившуюся причастность к Русскому миру.
Вправе к нему теперь относить себя многие эмигранты и приобщенные к русской культуре члены смешанных русско-арабских семей. Кроме 200 тысяч арабов, получивших высшее и специальное образование в СССР и России, многие их родные тоже считают себя «породненными» с Россией. Около 290 тысяч подобных «русских» проживают в настоящее время и в Иране. Это уже третье поколение иранцев, которые в свое время по разным причинам эмигрировали сначала из Ирана в Россию, а затем снова вернулись на родину своих предков. Многие из них называют своей родиной русскую землю и разговаривают между собой по-русски. Тысячи таких семей имеются также на Западе, в Европе и Америке. Такой возрождающийся ныне новый Русский мир, хоть он еще и не сплочен, способен сыграть роль надежной опоры для России в ее миссии миросозидания и на близком Востоке, и на недалеком от нее Западе.
«Русская Медитерра» перед «арабской весной»
«И я мечтал – мне суждено лиУвидеть новую лазурь,Дохнуть однажды ветром волиИ грохотом весенних бурь».Валерий Брюсов
За буйством «арабской весны» с растущей тревогой следили не только в России, соприкасающейся со Средиземорьем через Черное море, но и во всем мире. Неологизм «Русская Медитерра» (по аналогии с Mediterranean, Средиземноморьем, соединяющим три материка – Европу, Африку и Азию) появился еще до того, как дала о себе знать очередная арабская революция. Смысл неологизма раскрывался в первом номере издававшегося в начале 1990-х годов международного аналитического журнала «Приоритеты и перспективы». Мне довелось быть одним из инициаторов и главным редактором этого журнала до прекращения его выхода в свет в 1994 году. У журнала на русском и английском языках был подзаголовок «Безопасность в Евразии после распада СССР» («Post-USSR Eurasia Security»).
Когда-то русский мыслитель и историк Иван Солоневич связывал безопасность России с «историей преодоления географии». Для России в последующие годы главным стало преодоление не столько самой географии, сколько «геополитической катастрофы». Проблема обеспечения национальной безопасности России в конце XX века (еще до объявления Вашингтоном «глобальной войны» террора-антитеррора) значительно осложнилась. «Русская Медитерра», омываемая, как и прежде, тремя океанами, продолжает оставаться связующим звеном между Европой, Азией и даже – через узкий Берингов пролив – с Америкой. По своей территории, правда, она заметно уменьшилась, перестав быть одной шестой частью земли.
Почти вполовину сократилась общая численность ее населения, да и число самих русских в новых границах Российской Федерации уменьшилось почти вдвое. Отныне Россия не может позволить себе роскошь оставаться вообще без всякой государственной идеологии. В любом случае она должна и в политике, и в стратегии обязательно руководствоваться не только императивами своей геополитической безопасности, но и сбережением русского народа (а наряду с этим и сбережением его правдивой – а по выражению Константина Симонова, «живой» – истории).
После значительного сокращения своих производственных мощностей и ВВП Россия перестала быть одной из двух мировых «сверхдержав». Такие последствия геополитической катастрофы по сей день дают о себе знать на всех трех направлениях экономической, социальной и политической модернизации страны. Это также относится и к достижению триады приоритетных целей обнародованной Стратегии обеспечения безопасности человека, общества и самого Российского государства.
В конце XIX века правительство Российской империи занималось организацией важной для мусульман религиозной практики – паломничества к святым местам, хаджа. Таким образом власть старалась взять под контроль мусульманское население России, интегрировать его в имперское пространство, а также расширить свое влияние в соседних странах. В 1920-е годы советская власть восстановила имперскую инфраструктуру хаджа. Хотя с усилением ксенофобских тенденций в 1930-х хадж был свернут, влияние СССР на Ближнем Востоке во многом опиралось на остатки прежней инфраструктуры.
Утраченное время. Как начиналась вторая мировая война. Сокращенный перевод с английского Е. Федотова с предисл. П. Деревянко и под редакцией О. Ржешевского. М., Воениздат, 1972 г. В книге известного английского историка подробно анализируются события предвоенного периода. На основании архивных документов, мемуаров видных государственных и политических деятелей, а также материалов судебных процессов над военными преступниками автор убедительно вскрывает махинации правящих кругов западных держав, стремившихся любой ценой направить гитлеровскую агрессию против СССР. Автор разоблачает многие версии реакционной историографии, фальсифицирующей причины возникновения второй мировой войны.
В числе государств, входивших в состав Золотой Орды был «Русский улус» — совокупность княжеств Северо-Восточной Руси, покоренных в 1237–1241 гг. войсками правителя Бату. Из числа этих русских княжеств постепенно выделяется Московское великое княжество. Оно выходит на ведущие позиции в контактах с «татарами». Работа рассматривает связи между Москвой и татарскими государствами, образовавшимися после распада Золотой Орды (Большой Ордой и ее преемником Астраханским ханством, Крымским, Казанским, Сибирским, Касимовским ханствами, Ногайской Ордой), в ХѴ-ХѴІ вв.
Одними из первых гибридных войн современности стали войны 1991–1995 гг. в бывшей Югославии. Книга Милисава Секулича посвящена анализу военных и политических причин трагедии Сербской Краины и изгнания ее населения в 1995 г. Основное внимание автора уделено выявлению и разбору ошибок в военном строительстве, управлении войсками и при ведении боевых действий, совершенных в ходе конфликта как руководством самой непризнанной республики, так и лидерами помогавших ей Сербии и Югославии.Исследование предназначено интересующимся как новейшей историей Балкан, так и современными гибридными войнами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда мир затаил дыхание…Прошло уже более 25 лет с окончания холодной войны, возраст целого поколения. Она началась более 75 лет назад, в 1944 — задолго до того как последние выстрелы Второй Мировой эхом разнеслись по пустошам Восточной Европы — с жестокой гражданской войной в Греции. Линии фронтов больше не рисуют, но они сохраняются в таких конфликтных зонах как Ирак, Сирия, Сомали и Украина. В эру массового производства АК-47 и ICBM, одной из таких горячих точек была Куба.Возможно, не с точки зрения потерь, а с точки зрения престижа и положения в мире, вторжение в заливе Свиней в 1961 г.
Кендзо Китаката — самый известный мастер так называемого «якудза-романа», экс-президент Ассоциации писателей-детективщиков Японии, признанный классик жанра и лауреат множества национальных премий. Одна из самых престижных наград присуждена писателю за роман «Клетка».Главный герой книги Кацуя Такино женат на прекрасной женщине и ведёт спокойную размеренную жизнь. Однако душа Такино — душа воина и авантюриста — томится в клетке серой повседневности жизни. Возможно, поэтому он охотно даёт вовлечь себя в преступный мир якудза — мир, который когда-то называл домом, но думал, что покинул его навсегда.Сможет ли он остановиться, сделав первый шаг на опасном пути? Банда «Марува» затягивает молодого человека в непрерывную круговерть насилия, а зверь, сидящий внутри Такино, толкает его всё дальше, к гибели…
Эти три рассказа одного из самых популярных режиссёров Японии… были изначально опубликованы в 1987 г., предшествовав, таким образом, первому фильму («Жестокий полицейский», 1989 г.) и самым экстремальным телевизионным выступлениям, однако сделаны они из одного материала — это детство и юность самого Китано…В них видны истоки его резкого и личного стиля, они дают возможность глубже понять его поздние фильмы, с их сухим юмором и задумчивой сентиментальностью.Дональд Ричи, «The Japan Times»Такэси Китано — культовый актер и кинорежиссер, самая знаменитая персона в японском кинематографе последних десятилетий.