Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Выпуск 1 - [229]

В связи с созданием Всемирного конгресса русскоязычного еврейства невольно приходит мысль о давно назревшем другом проекте – создания аналогичных форумов русскоязычных православных, буддистов и мусульман, проживающих в «ближнем» и «дальнем» зарубежье. Это могло бы послужить делу интеллектуального «сбережения и собирания нации». Такой проект, наряду с другими инициативами, мог бы стать одной из составляющих Стратегии национальной безопасности России.

В годы «борьбы за мир во всем мире» американский социолог русского происхождения Питирим Сорокин определял миссию России как «интегральное сопряжение всех духовных и интеллектуальных сил планеты». Это в принципе отвечало духу и глубинному замыслу эпопеи Льва Толстого «Война и мир» об уникальном «сопряжении» душ русских людей, задумывающихся о судьбах своих соотечественников в универсуме, который тогда еще не назывался глобальным миром.

После распада СССР соотечественниками России вправе считать себя не только бывшие советские граждане русской национальности, но и все 25 миллионов россиян в «ближнем» зарубежье и более миллиона живущих ныне в Израиле (не говоря уже о Западной Европе) «русских». Все они в разные годы покинули Советский Союз. Из них, как теперь выясняется, многие могут вернуться обратно в Россию и страны СНГ – если разразится новая большая война.

Об этом уже не только в кнессете Израиля заранее бьют тревогу. «Великий исход» эмигрантов-евреев в обратном направлении, – назад в диаспору, может начаться в любой день, если «антисионисты и не сионисты» не помогут государству Израиль определить свое «подлинное место в еврейской истории». К такому выводу пришел, в частности, Яков Рабкин, бывший советский гражданин, выпускник Ленинградского университета. В своей последней книге «Еврей против еврея» (автор сам перевел ее с французского на русский язык) он как бы сам доказал свою сохранившуюся причастность к Русскому миру.

Вправе к нему теперь относить себя многие эмигранты и приобщенные к русской культуре члены смешанных русско-арабских семей. Кроме 200 тысяч арабов, получивших высшее и специальное образование в СССР и России, многие их родные тоже считают себя «породненными» с Россией. Около 290 тысяч подобных «русских» проживают в настоящее время и в Иране. Это уже третье поколение иранцев, которые в свое время по разным причинам эмигрировали сначала из Ирана в Россию, а затем снова вернулись на родину своих предков. Многие из них называют своей родиной русскую землю и разговаривают между собой по-русски. Тысячи таких семей имеются также на Западе, в Европе и Америке. Такой возрождающийся ныне новый Русский мир, хоть он еще и не сплочен, способен сыграть роль надежной опоры для России в ее миссии миросозидания и на близком Востоке, и на недалеком от нее Западе.

«Русская Медитерра» перед «арабской весной»

«И я мечтал – мне суждено ли

Увидеть новую лазурь,

Дохнуть однажды ветром воли

И грохотом весенних бурь».

Валерий Брюсов

За буйством «арабской весны» с растущей тревогой следили не только в России, соприкасающейся со Средиземорьем через Черное море, но и во всем мире. Неологизм «Русская Медитерра» (по аналогии с Mediterranean, Средиземноморьем, соединяющим три материка – Европу, Африку и Азию) появился еще до того, как дала о себе знать очередная арабская революция. Смысл неологизма раскрывался в первом номере издававшегося в начале 1990-х годов международного аналитического журнала «Приоритеты и перспективы». Мне довелось быть одним из инициаторов и главным редактором этого журнала до прекращения его выхода в свет в 1994 году. У журнала на русском и английском языках был подзаголовок «Безопасность в Евразии после распада СССР» («Post-USSR Eurasia Security»).

Когда-то русский мыслитель и историк Иван Солоневич связывал безопасность России с «историей преодоления географии». Для России в последующие годы главным стало преодоление не столько самой географии, сколько «геополитической катастрофы». Проблема обеспечения национальной безопасности России в конце XX века (еще до объявления Вашингтоном «глобальной войны» террора-антитеррора) значительно осложнилась. «Русская Медитерра», омываемая, как и прежде, тремя океанами, продолжает оставаться связующим звеном между Европой, Азией и даже – через узкий Берингов пролив – с Америкой. По своей территории, правда, она заметно уменьшилась, перестав быть одной шестой частью земли.

Почти вполовину сократилась общая численность ее населения, да и число самих русских в новых границах Российской Федерации уменьшилось почти вдвое. Отныне Россия не может позволить себе роскошь оставаться вообще без всякой государственной идеологии. В любом случае она должна и в политике, и в стратегии обязательно руководствоваться не только императивами своей геополитической безопасности, но и сбережением русского народа (а наряду с этим и сбережением его правдивой – а по выражению Константина Симонова, «живой» – истории).

После значительного сокращения своих производственных мощностей и ВВП Россия перестала быть одной из двух мировых «сверхдержав». Такие последствия геополитической катастрофы по сей день дают о себе знать на всех трех направлениях экономической, социальной и политической модернизации страны. Это также относится и к достижению триады приоритетных целей обнародованной Стратегии обеспечения безопасности человека, общества и самого Российского государства.