Тридевятые царства России - [97]

Слева становится всё гористее, вздыбленнее, выше. По горам тайга – чернее, величественнее. Пихта, кедр, ель вытесняют лиственницу и сосну. Байкал совсем уходит в туман. С гор, сверху, сползает волокнистое покрывало.

…Эта поездка от Питера до Сахалина и обратно потребовала от меня концентрации всего отпущенного мне упрямства. Всё было трудно. Никак никуда не уезжалось: из Питера во Владивосток, из Владивостока на Сахалин, из Южного в Охотское, из Углегорска в Южный, из Арсеньева в тайгу к Вериго. Всё преодолевалось с напряжением. Впрочем, по-иному в России и не бывает. Хочешь тут двигаться – напрягайся. А не то – сиди сиднем на печи.

Слюдянка. Стоим десять минут. Вдоль перрона торгуют омулем во всех видах. Это действительно очень вкусная рыба. Поехали. Отрываемся от Байкала. Вправо уходит Кругобайкальская дорога – по ней редко ходят нынче поезда из-за аварийности. Вползаем в тоннель. Выползаем. Байкал внизу. Байкал почти не виден.

Местонахождение Байкальского ЦБК определяется по вони, им издаваемой.

Пригороды Иркутска. На бетонном заборе, обращённом к проходящим поездам, каллиграфически сделана надпись небесно-голубой краской: «KISS. КУЗЯ – Х…Й». Красиво.

От Владивостока до Читы – машины японские и крыши домиков двускатные. От Читы – появляются «жигули» и изредка четырёхскатные крыши. От Иркутска и те, и другие уже преобладают. Сибирь началась.

Новосибирск, кафе

Неисповедимы пути Господни. Теперь – Новосибирск, сижу в дурацком кафе на углу двух больших улиц. Пью и ем. Задача сложная: сейчас 20:15 по Москве, то есть четверть двенадцатого ночи здесь. И мне надо провести время до восьми утра по Москве, т. е. до одиннадцати местного, до посадки на Екатеринбург.

Четыре часа назад я выскочил из поезда, конечно же, опоздавшего, на вокзале в Новосибирске. Побежал в кассу – и обмер. Очереди почти не было. Зато весь кассовый зал и все залы вокруг были заполнены людьми. Они сидели на креслах, чемоданах, тюках; иные прямо на полу; некоторые лежали, спали, храпели; другие ели, третьи прохаживались; какие-то мамаши сажали детей на горшок, другие убаюкивали орущих младенцев. Табор. Переселение народов. По всему видно было, что люди эти живут на вокзале уже не первый день. Не большая протяжённость очереди к кассовым окошкам объяснялась понятно чем. Нет билетов. Никаких и никуда, по крайней мере, на Запад. И вот я подошёл, и вдруг – откуда ни возьмись – из компьютера выскочил билет. Боковое плацкартное место на проходящем поезде до Екатеринбурга, на одиннадцать утра. Я схватил его с жадностью, провожаемый завистливыми взглядами. И вот теперь сижу и думаю, как быть дальше.

Экскурсия по ночному Новосибирску… Десять часов на вокзале, где не на чем даже присесть. Может быть, гостиница? Мест нет. И ещё вопрос: что делать в Екатеринбурге? Там-то ведь то же самое творится, если не хуже.

…От Иркутска до Канска – одна Сибирь (равнина, довольно-таки унылая) от Канска до Ачинска – другая, горно-холмистая, привлекательная, изобилующая лугами, обрамлённая лиственнично-еловой тайгой. От Ачинска – снова равнина. Прекрасна тайга возле станции Тайга. Пихта, ель, кедр – высокие стройные колонны. И оживляют их строгость внизу – берёзы и рябины. А под Новосибирском ландшафт – как в средней полосе России. Понятно, почему здесь русские прижились ещё четыреста лет назад.

Новосибирск живёт, гуляет и веселится. Весь город – огромные строения сталинской архитектуры. Широкие улицы. Многочисленная молодёжь до ночи тусуется в уличных кафе. Эти последние – битком набиты. Сталинское великолепие центра города нарушают две церкви (одна из них новая) и два десятка дореволюционных зданий старого Новониколаевска. Есть и деревянные дома. Ни с чем не сравнима прелесть деревянных домов, особенно в Сибири.

Предвкушаю радость путешествия в плацкартном, на боковом верхнем. Сутки. По жаре. Ибо тут, увы, жара.

Совершенно необходимо иметь хороших знакомых во всех городах Российской империи. Эти часы можно было бы провести куда более кайфово…

В самолёте – домой

Я умираю от того, как хочу спать. Но не могу спать, когда подо мною – Иртыш. И Урал. Долетели до Урала – и всё: тучи. От Сихотэ-Алиня до Урала (семь тысяч километров; кроме Байкала) была ясная погода. Прилечу в Питер – а там, небось, дождь.

Я всё-таки удрал из Новосибирска на самолёте. Сломался. Иначе было просто никак. Железная дорога, столп и утверждение России, устраивает подданным пытки, пользуясь своей незаменимостью. На вокзале не найти места, чтобы хоть на пять минут присесть. Вообще любопытно: аэропорты в этой стране ужасны, а вот вокзалы очень даже ничего, приличны. Были бы вообще хороши, если бы их не заполняло количество пассажиров вдесятеро большее, чем они способны вместить. Странный принцип существования в этой стране: он выражается в формуле «Необходимый минимум – минус один». Во всём мире «Необходимый минимум плюс один», а у нас – непременно минус. Количество комнат по жилищным нормам равняется количеству членов семьи минус один. Чтобы обязательно кто-нибудь ютился на сундуке в коридоре. И так во всём. Если ясно, что через эту станцию метро в день проходит минимум сто тысяч человек, то проектировщик обязательно запланирует двери, способные без давки пропустить семьдесят пять тысяч. Если вокзал за год принимает миллион пассажиров, то всех удобств и пространства в нём будет на сто тысяч. При этом – мраморные полы, люстры и живописные панно на стенках.