Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства - [173]

. Так монументально и обстоятельно готовил канцлер возрождение и осуществление политических замыслов Густава-Адольфа. Но ни он, ни члены Государственного совета не учитывали дворцового переворота и социально-политической обстановки в Московском государстве. Пока шведские государственные деятели переписывались, одумывались и готовили. посольство, история склонилась к совсем другому решению.

Анализ последующих событий «шведского периода» Тридцатилетней войны выходит за рамки настоящего исследования. Однако уже здесь, забегая вперед, необходимо указать на финал всей эпопеи, служащий как бы фактической проверкой изложенного нами мнения о решающем значении польской проблемы и в связи с этим русско-польской борьбы для судьбы шведского похода в Германию.

Двусмысленность политики Оксеншерны, не проявившего вовремя понимания глубоких замыслов Густава-Адольфа, позиция шведского Государственного совета были в числе причин, побудивших Московское государство прервать Смоленскую войну с Польско-Литовским государством и заключить с ним в июне 1634 г. Поляновский мир. Катастрофическое значение этого события для Швеции не замедлило сказаться — цепь поражений шведской армии в Германии, начинающаяся с Нёрдлингена, объясняется не гением Валленштейна, не «немецким чудом» и не изменой военного счастья, а тем, что именно в момент наибольшего напряжения борьбы в Германии, во второй половине 1634 — первой половине 1635 г., Швеция принуждена была сосредоточить часть своих войск на польской границе. Освободившись от войны с Россией, а затем и Турцией, Владислав IV уже в 1634 г. готовился в союзе с Данией к возобновлению войны против Швеции. Общепризнанно, что Швеция проиграла в 1634–1635 гг. войну в Германии из-за недостатка резервов. Но резервы-то у нее в это время были, только они находились частью в Швеции, скованные эвентуальной польской войной, частью в Лифляндии и Пруссии, т. е. у польской границы, частью, наконец, у русской границы. Не только нельзя было ничего подбросить на германский театр войны, но несколько полков пришлось даже снять с него и отправить на границу Польши.

Таким образом, фиаско шведского похода в Германию было прямым следствием прекращения Смоленской войны. Шведов спас Ришелье: в июне 1635 г. Франция открыто вступила в Тридцатилетнюю войну и отвлекла на себя основные силы императора. Это дало возможность Швеции сосредоточить свои главные силы против Речи Посполитой, заключить с ней в сентябре 1635 г. Штумсдорфский договор и уже после того вернуться к активной войне в Германии.

Приложение Политические отношения Западной и Восточной Европы в эпоху Тридцатилетней войны [764]

Понятия «Западная Европа» и «Восточная Европа» относятся преимущественно к области географической науки. Что касается истории, то представление о какой-то вечной противоположности, всегда разделявшей Западную и Восточную Европу, только вредит познанию действительности. Разрыв между ними существует лишь в сознании историков и выражает скорее ограниченность кругозора и традиционную специализацию исследователей, нередко также предвзятые концепции, но, во всяком случае, не историческую реальность.

Оставим в стороне средние века. По крайней мере с последних десятилетий XV в., после образования Османской империи и освобождения России от монгольского ига, оба эти государства оказывали могучее воздействие на исторические судьбы Центральной и в известной мере Западной Европы. Система европейских государств перестраивалась в связи с этим. Если начиная уже с XVI в. воздействие Османской империи постепенно ослабевало, то воздействие России, напротив, все более возрастало на протяжении дальнейшей истории. Рассматривать историю Европы XVI–XVIII вв. (не говоря о дальнейшем) вне взаимосвязи Востока и Запада совершенно ненаучно. Но именно потому, что в традициях исторической науки между ними образовался разрыв, ныне еще возможны настоящие открытия в области изучения этих взаимосвязей.

Проблема взаимосвязей Западной и Восточной Европы имеет три основных аспекта.

Прежде всего это вопрос об экономических связях, т. е. о торговле. Историкам сейчас хорошо известен переворот в мировых торговых связях, в ценах, а вслед за тем и в многообразных явлениях экономической жизни, последовавшей за открытием атлантических морских путей в Америку, Африку и Азию, переворот, основой которого была разница между уровнями экономического развития Западной Европы и внеевропейских народов, кристаллизовавшаяся в баснословных доходах европейских искателей наживы. Но гораздо менее изучены удачные и неудачные попытки конкурирующих искателей наживы добиться того же или еще большего через Северный Ледовитый океан, балтийско-речной путь, ведший еще в средние века «из варяг в греки», через волжско-каспийский путь в Персию. Усилия и путешественников, и купцов, и политиков в XVI–XVII вв. были направлены на то, чтобы пробить свободную водную дорогу в страны Востока через Россию. Если бы это удалось, наверно, последовал бы другой, еще больший переворот в ценах и экономической жизни Западной Европы. Но это не удалось. Торговая экспансия Запада не проникла дальше Балтики. Однако и торговля через Балтику по речным путям с континентальными странами Восточной Европы явилась источником высоких прибылей. Балтийская торговля заняла второе место после атлантической. Она стала поводом ожесточенной борьбы политических сил за монополию, за