Тридцатая застава - [69]

Рекс встревоженно дернул поводок, пытается выпрыгнуть из траншеи в сторону заставы. Тагир взглянул туда — по лощинке бежит во весь рост политрук. Еще метров сто, и он будет в траншее. Обрадованный пограничник хотел уже бежать к Воронину, как неизвестно откуда появившиеся двое в серо-зеленых накидках сбили с ног Байду.

— Политрук убит! — крикнул Тагир, спустил с поводка Рекса и выскочил из траншеи. За ним побежал Воронин.

А Рекс уже между сбившимися в кучу телами. Не слышат пограничники автоматных очередей, взвизгивания пуль над их головами — все покрывает гул артиллерийской канонады. Когда добежали, борьба заканчивалась. Прижатый к земле политрук Байда пытается вырвать пистолет из рук навалившегося на него диверсанта. Другой бандит лежит рядом… У его ног, неестественно откинув голову, распластался Рекс.

— Напрасно поспешил… Живым надо было взять, — тяжело дыша, сказал политрук, когда все трое очутились в укрытии.

— И сам не пойму, как это случилось, — дрожащим от волнения голосом оправдывался Тагир. — Вы — в крови. Рекс — мертвый… Как я мог сдержаться?

— Значит война, товарищ политрук? — спросил побледневший командир отделения Воронин.

— А ты думаешь — просто так снарядами кромсают нашу землю?

Он хотел что-то объяснить, но рядом с траншеей с пронзительным свистом врезался снаряд, и взрывом всех бросило на землю, засыпало обвалившимся бруствером, оглушило. Тагир исчез под комьями обрушившейся стенки.

Байда встряхнулся, вскочил на ноги и бросился к тому месту, где стоял Нурмухаметов. Тот с трудом выбирался из-под земли.

— Жив? — крикнул Антон.

— Меня трудно убить… Очень незаметная цель… — отряхиваясь, пытался шутить Нурмухаметов.

— Держитесь, товарищи, а я — к Иванову… — И побежал к дороге.

«Эх, Петр Алексеевич! Где же обещанные тобой пушки? Они сейчас вот как нужны!» — вспомнил Байда недавний разговор с Шумиловым.

Но пушек у пограничников не было. Артиллерийские взрывы стали глуше, — понятно, враг перенес огонь в глубину, сейчас пойдет в атаку. Из-за высотки, слева от шоссе, выползли танки. За ними густыми цепями движется пехота.

— Приготовить гранаты! — крикнул Байда, с тревогой думая о том, выстоят ли бойцы.

А вражеские машины приближались. Пехота шла во весь рост. Фашисты полагали, что после артобстрела от малочисленной заставы ничего не осталось.

Сжав зубы. Иванов следил за движением пехоты, изредка посматривая вверх, на сверкающее от утреннего света небо.

«Где же вы, наши соколы, что медлите? Разве не видите, что делается?»

С минуты на минуту он ждал появления боевых машин тех смелых летчиков, которых вчера видел в Подгорске. Но в утреннем небе с прерывистым подвыванием шли вражеские самолеты на Подгорск.

Два танка свернули к шоссе, остальные пошли на отделение Воронина. Вот передний танк, не стреляя, смял проволочное заграждение. В образовавшийся проход уже втягиваются пехотные цепи.

— Огонь! — скомандовал политрук, и длинные пулеметные очереди врезались в наступающих.

Иванов видит через прорезь прицела, как серо-зеленые фигуры сначала остановились, смешались от неожиданности, потом стали падать. Лишь некоторые, пригнувшись, пытаются бежать вперед, беспорядочно стрелян. Но и тех прижимают к земле автоматчики с выдвинутых вперед огневых точек.

Танки открыли шквальный огонь по траншее пограничников.

— Гранаты! — кричит Байда, и сам не слышит своего голоса в сплошной трескотне пулеметов и автоматов.

Да и не нужна команда. Антон видит, как к прорвавшейся вперед танкетке уже ползет сержант Воронин. Вот он рывком приподнялся, выпрямился, взмахнул над головой рукой.

— Ложись! — вырвалось из траншеи, но взрыв заглушил голоса, и на том месте, где темнела танкетка, вспыхнули огненные брызги. Воронин сделал еще шаг вперед и упал плашмя на землю…

2

В выемке между двумя высотками слева показался ослепительный краешек солнца. «Неужели только начинается день?» — удивился Иванов, жмуря глаза от ярких лучей. Минуты напряженного ожидания атаки показались ему часами. И солнце — обычное ярко-золотистое утреннее солнце, каким оно всегда бывает в тихое летнее утро, почему-то показалось зловещим, пугающим. А танк двигался прямо на него, готовый раздавить пулемет вместе с расчетом. В эти мучительные мгновения произошло неожиданное: из-за Прута, откуда показалось солнце, вместе с его первыми лучами полетели артиллерийские снаряды. Рвавшийся к пулемету танк дрогнул, окутался дымом и остановился. Выскочивший из люка танкист свалился рядом. Остальные машины круто повернули назад и скрылись за холмом.

Лишившись поддержки танков, уцелевшие фашисты из прорвавшихся через проволочное заграждение залегли, не прекращая ружейно-пулеметного огня.

Первая атака отбита. Только теперь Байда почувствовал боль в голове, кое-как перевязал рану и поспешил к отделению Воронина. После гибели командира отделение возглавил Нурмухаметов. В траншее около полевого телефона сидели незнакомые артиллеристы. Их было двое. Когда началась атака, они переплыли Прут, проложили через реку связь и корректировали огонь своей батареи.

— Так вот кто нас выручил! Спасибо, друзья!.. — Байда пожал им руки и занялся подсчетом потерь.