Тридцатая застава - [19]

Сигнал переднего наблюдателя прервал разговор:

— Вижу неизвестного… Левее стога сена…

На фоне посветлевших туч смутно вырисовывалась человеческая фигура. Широко шагая, неизвестный спешил к стогу сена.

— Разрешите проверить?

— Не торопитесь. Продолжайте наблюдение. Может, случайный прохожий. А я постараюсь выяснить. На заставах не должны не заметить…

И Кузнецов поспешил в Збручск. В штабе его встретил взволнованный Шумилов.

— Вот! Полюбуйся! И это после всех предупреждений, после совещания… Двадцать девятая доносит: «Обнаружен след. Продолжаем поиск нарушителя». Что скажешь?

— Ну и пусть продолжают, — усмехнулся Кузнецов, — А как же? Сами проворонили…

— Ты как будто рад этому? — поразился обескураженный таким безразличием комиссар.

— Рад? Черт этому рад! — серьезно заговорил Кузнецов. — Ты не волнуйся, Петр Алексеевич. Нарушитель под надежным наблюдением, но на заставе знать об этом не должны — пусть ищут. Это будет хорошей наукой… А знаешь, нелегко в нашем возрасте в секрете лежать. И все-таки нужно.

— Нужно, Петр Сергеевич. Нам еще рано в тираж выходить…

Стручковский целый день пролежал в сене. Теперь для Чемерыса было ясно, кто этот «случайный прохожий».

С наступлением темноты он выбрался из укрытия и подался к дороге на Збручск. Однако на дорогу не выходил, шел в сторонке, не подозревая о следовавших за ним пограничниках.

Утром следующего дня старик-пастух из пригородного колхоза остановил Адама: что-то не понравилось ему в этом высоком, немного сутуловатом парне с крючковатым носом.

Обеспокоенные пограничники, заметив, как пастух преградил путь нарушителю, вскочили на попутную подводу и как ни в чем не бывало проехали мимо.

— Стойте! Стойте, товарищи, эгей! — закричал старик, размахивая длинной палкой.

— В чем дело, дедушка? — поинтересовался Чемерыс, соскочив с остановившейся подводы и направляясь навстречу пастуху.

— Да вот этот парень… Не нравится он мне, треба прощупать, — зашептал он, поглядывая на нарушителя.

Чемерыс подозвал переминавшегося с ноги на ногу парня.

— Откуда и куда путь держишь, земляк? — вежливо спросил, доставая папироску.

— Та з Невирцив я… До миста йду. В нас батько дуже захворилы. Ось и рецепт до аптекы, — искусно подражая местному говору, объяснял Адам, показывая бумажку, — А воны чогось прычепылыся…

Старший лейтенант внимательно осмотрел рецепт— все как следует. И подпись неразборчива, как у всех врачей… Даже сомнение закралось: может, и впрямь упустили настоящего нарушителя? Когда же это могло случиться? Кажется, с глаз не спускали… Ом еще раз попытался разобраться в рецепте, но что поймешь в этих латинских названиях? Сам не раз получал подобные бумажки. «Ловко сделано! И легенда подходящая…»

— Идите, гражданин, болезнь не ждет, — возвращая рецепт, промолвил Чемерыс. — А вам, дедушка, спасибо за бдительность, правильно делаете, но это свой парень…

Радостно вздохнул порядком перетрусивший Адам, когда наконец очутился в городе. Он действительно зашел в аптеку, заказал лекарство и, чтобы окончательно запутать следы, начал бродить по улицам.

Но этого уже не видели пограничники — они спокойно отдыхали после почти двухсуточного преследования. Все дальнейшие события развивались под наблюдением чекистов местного отделения НКВД. На заставах лишь кое-что узнали через неделю, когда Стручковский на обратном пути у Збруча был ранен и задержан.

Кузнецов, конечно, знал все подробности похождений агента, и это внесло некоторую ясность в запутанную обстановку. Оказывается, опекаемый работниками НКВД нарушитель встретился с парикмахером Таратутой, потом вдвоем пробрались ночью из Збручска в местечко Подлесное, что в нескольких километрах от Раздорожья, где и состоялась у них встреча со старшим диспетчером станции Раздорожье Ярченко. После встречи Стручковскнй повернул к границе.

Таратута в Збручск не вернулся, а через несколько дней на ближайшей от Казатина станции появился новый буфетчик Григорий Герцис.

Старший диспетчер Ярченко остался из прежнем месте…

Задержанного допрашивал Кузнецов в присутствии начальника УНКВД. Стручковский упорно держался своей легенды:

— Шел в аптеку… Лекарства нужны… Для больного батька…

— Где проживаете?

— В селе Невирцы, что на Збруче.

— Сколько нам известно, вы там не проживаете и не проживали, — Кузнецов повертел в руках бумажку, будто там было подтверждение местных властей.

— Простите, паны-командиры, я забыл сказать, что живу в правобережной части, в польской, а батько в левобережной, — выкручивался Адам, — В Польше трудно достать лекарства, вот и пошел на такой риск…

— А зачем вам понадобился парикмахер Таратута?

— Парикмахер? — удивился Стручковскнй, — Фамилии его не знаю, просто зашел побриться, пока готовили лекарство.

— С кем вы встречались в Подлесном? — вмешался начальник УНКВД — Вы узнаете этих людей, себя?

Он показал снимок.

— Это какое-то недоразумение… В Подлесном никогда не был, никого там не знаю…

— Что вы передали в Подлесном диспетчеру Ярченко и Таратуте? Кто вас послал? — продолжал допрос Кузнецов. — Откровенное признание смягчит вашу вину.

Нарушитель помрачнел, но упрямо стоял на своем. Только защитная маска наивного селюка в его поведении начала таять.