Тридцать три удовольствия - [10]

— Для дела это будет совершенно бесполезно, но как представители христианского народа мы обязаны там побывать.

В дороге возник религиозный спор. Началось с невинного вопроса: Николка спросил, будем ли мы сегодня пить можжевеловку или попробуем подойти к богине интуиции с другой стороны? Ардалион Иванович попросил разъяснить, что он подразумевает под можжевеловкой; Николай пояснил, что джин изготавливается из ягод можжевельника.

— Дикое заблуждение, — возмутился Тетка. — Никаких ягод можжевельника. Джин — это настойка на еловых почках.

— А я говорю — можжевеловка!

— Не спорь — еловые почки.

Возможно, спор перерос бы в ссору, не вмешайся в него писатель, сидящий впереди нас в автобусе.

— Господа, вы напрасно спорите, — сказал он. — Джин действительно изготавливается путем перегонки спиртового настоя можжевеловой ягоды. Но изначально его делали голландские крестьяне из настойки еловых почек для лечения своих почек. Потом джин стали делать англичане. Кроме всего прочего в джин добавляется кардамон, анжелика, цветок ириса, лист камыша, миндальный орех и еще некоторые компоненты.

— Видал! — воскликнул Тетка с таким видом, будто доказана была именно его правота. — Вот это, я понимаю, человек располагает сведениями в полном объеме. А ты только пить умеешь эту, как ты говоришь, можжевеловку.

Он протянул писателю руку и, совершив рукопожатие, представился:

— Ардалион Иванович. Чехов. Пишу под псевдонимом Тетка.

— Очень приятно, — радуясь, что его, кажется, приняли в компанию, ответил писатель. — Александр Георгиевич Гессен-Дармштадский, но пишу тоже под псевдонимом. Кстати, вы уж извините, что ваш разговор коснулся моего уха, и я столь бесцеремонно вмешался, но мне захотелось узнать, кого из богов Египта вы определили бы как бога или богиню интуиции? Исиду?

— Надо подумать, — сказал Николай Степанович. — Собственно, с такими конкретно функциями богов нет и нужно просто сопоставить со свойствами характеров.

Покуда он думал, я сделал свое, причем, чисто интуитивное предположение:

— Может быть, Ибис, священная птица Тота?

— Почему Ибис! — не захотел признать моей догадки Старов, в будущем великий историк. — Скорее уж тогда богиня-кобра Уаджет. Кобре свойственна обостренная интуиция.

— Да, кобра вполне подходяще, — сказал Ардалион. Я знал, что кобра ему понравится.

— Все-таки надо еще подумать и определить поточнее, — сказал Николка, погружаясь в размышления.

Автобус ехал по коптскому кварталу, и разговор зашел о странном внешнем виде креста на христианских храмах у коптов — поперечных перекладин было на нем не одна, а две, расположенные под прямым углом друг к другу, так что с какой стороны ни смотри, отовсюду это был крест, в то время как обычные кресты из определенной точки выглядят как прямая линия. Правда, коптские из определенных точек выглядят как буква Ж.

Писатель, назвавшийся Гессен-Дармштадским, спросил, знаем ли мы, что копты, в отличие от ортодоксальных христиан, монофиситы, то бишь еретики.

— Как еретики? — удивился Ардалион Иванович.

— А так. Правилами Вселенских Соборов был принят догмат о двух сущностях в Христе — божественной и человеческой. И было установлено, что божественное и человеческое присутствуют в Иисусе Христе неразрывно, но и неслиянно. Копты же сделались монофиситами, то есть, сторонниками убеждения, что божественная сущность в Христе полностью поглотила человеческую. Чувствуете разницу?

— Как это — неразрывно, но и неслиянно? — не мог принять разумом догмата Соборов Ардалион Иванович.

— А так, как многое в этом мире. Шар круглый, все в нем едино и составляет шар, сферу. Но если положить его на ладонь, то можно разделить верх и низ. Но при этом слитность никак не нарушится. Так же и человек. Тело и душа в нем разнятся, но и то, и другое, пока человек жив, находятся в неразделимом единстве. Ересь же монофиситов потому и ересь, что видит только нераздельность, не видя неслиянности.

— Так, может, и хорошо, — сказал Игорь Мухин. — Тогда все, что совершается телом, исходит из души. Плохие дела делает тело, значит, и душа плохая. Хорошие — хорошая. В чем же тода тут ересь?

— В том, что полное единение двух компонентов дает некое третье явление, а значит, Христос получается и не Бог, и не человек.

— Богочеловек! — вставил я свое суждение.

— Так-то так, но это дает пищу новым заблуждениям — начинают выяснять, чего все-таки больше — Бога или человека. Монофиситы говорят, что Бога, что богочеловек это Бог, в нем поглощение человеческого начала божественным. И тогда можно оправдывать себя, идя на компромисс — мол, Христу легко было вынести пытки и муки, ведь он был Бог, а что такое для Бога боль? Другие склоняются к тому, что он больше человек, только боговдохновленный, а это путь к признанию себя способным достичь уровня Христа.

— Я говорю об одновременной нераздельности и неслиянности. Это трудно постичь. В это нужно только верить. Чувствовать.

— Я не чувствую, — махнул рукой Ардалион Иванович.

— А вы чувствуете? — спросил Игорь Гессен-Дармштадского.

— Я?.. — запнулся писатель, но в эту минуту автобус остановился подле храма Святого Сергия. Правда, слово «Сергий» на табличке писалось через «а» — «Sargius».