Тридцать шестой - [55]

Разведчики вернулись, и по их лицам Шемихаза понял: что-то они увидели. Все превратились в слух, внимая каждому их слову.

— Там, — начал старший, — много селений, народ добродушный, красивый. Мы с ними в контакт не вступали, но это видно — по тому, как общаются друг с другом. Живут, конечно, очень бедно. Просто до ужаса бедно. Рассчитывать по звездам не умеют, поэтому с урожаем у них постоянная беда. Трав не знают. Магии нет. Вообще, ни одного мага, колдуна или шамана мы не видели. Лекарей, понятное дело, тоже нет. Зато болезни есть. В общем нищета и убожество.

Он замолчал.

— Продолжай, — велел Шемихаза. — Я же вижу, что ты что-то хочешь сообщить и боишься.

— Да тут дело не в страхе, — ответил лазутчик. — Есть там одна штука, с которой мы никак не могли разобраться.

— И что это?

— Женщины.

— Кто? — не понял Шемихаза. Остальные сомкнули кольцо вокруг разведчиков потеснее. Двести воинов внимали словам в такой тишине, что было ясно слышно даже тем, кто стоял далеко.

— Женщины, — повторил старший. — Они сильно отличаются от нас. Очень сильно. Они вообще-то совсем другие. И когда смотришь на них, то испытываешь странное чувство. Я не могу тебе его объяснить, Шемихаза, потому что сам испытал его там впервые. Но что-то мне подсказывает, что мы все сделали правильный выбор. Наше знание было неполным, потому что такого мы раньше не знали. Да я и теперь не знаю, собственно.

В глубине души Шемихаза ликовал: не зря он затеял это предательство (ну а как еще назвать?). Предстояло открыть что-то неизвестное, а могло ли быть большее наслаждение, чем познание неизвестного?

Но внешне он оставался совершенно спокоен, за бесстрастное выражение лица многие считали его высокомерным.

— Ну что ж, — решительно сказал он, — спускаемся. Будет интересно.

Действительно, женщины поразили их больше всего. И разведчик оказался прав: когда ты смотрел на них, то внутри росло какое-то странное чувство. Что-то щемило, хотелось казаться лучше, сильнее, мудрее, хотелось бесконечно слушать, как они смеются, видеть их глаза, которыми они умели так стрелять, что самые могучие воины оказывались бессильны перед этими стрелами.

Но впереди их ждало еще много удивительных открытий.

Вы когда-нибудь слышали вопли утоляемой страсти, которые одновременно издают четыреста человек? О, Шемихаза понял, почему его так тянуло вниз, к этим людям. Тягучее, ни с чем несравнимое наслаждение, которое он испытал, когда смешливая девица затащила его в шалаш и, упав на землю, раздвинула ноги и повалила его на себя — это наслаждение заставило его зарычать, завопить, застонать. И вместе с ним рычали, стонали и вопили двести воинов, им вторили двести прекрасных девушек, впиваясь зубами в их шеи и ногтями — в их спины.

А с вершины Хермона взлетели орлы, поднятые этим могучим рыком, огласившим долину, и начали описывать круги, пытаясь рассмотреть, что же такое случилось этой ночью в спокойном и тихом распадке меж горными хребтами.

Оглушенный, опустошенный до звенящей пустоты, плохо соображающий, Шемихаза выполз из шалаша и уставился в звездное небо, пытаясь понять, что с ним сейчас произошло. Из соседнего шалаша выполз Езекиэль, уселся рядом с начальником, точно так же уставился в ночное небо.

— Что это с нами было, Шемихаза?

— Не знаю. Но прекрасней этого до сих пор со мной ничего не случалось.

Помолчали, отдышались.

— Правильно мы спустились, а, Езекиэль?

— О чем речь, Шемихаза!

И они снова замолчали, продолжая переваривать происшедшее и боясь расплескать то, что теперь навечно хранилось у них внутри, в хрупком сосуде сердца.

Они взялись за дело споро, по-военному, как привыкли. Нельзя было допустить, чтобы те, кто приносил им столько радости, жили в таком унизительном невежестве. Работа нашлась всем.

Шемихаза учил собирать целебные травы и корни, показывал, чем они отличаются друг от друга, какое действие вызывают, от чего может помочь полынная настойка, а чему может научить золотой корень.

Хермони, главный специалист по чарам, объяснял начальные основы магии, колдовства и, как ни странно, учил и кожевенному ремеслу. Теперь шкуры животных не выбрасывали, а стали шить из них одежды, спасающие от холодного ветра.

Коханиэл разъяснял знамения звезд и учил читать по их расположению времена года. Урожаи пошли споро, обильно, эти нижние всему обучались быстро, вот и научились вовремя сеять, и теперь уже сами определяли, когда пора жать. Даже спорили с Коханиэлом иногда.

Азраэль научил пользоваться вспышками молний. На открытое место вытаскивали срубленное дерево, ставили его на попа, и только в него попадала молния и сухая древесина вспыхивала, тащили в селение. Люди с удивлением обнаружили, насколько вареное мясо вкуснее сырого, и насколько теплее, если у тебя в жилище потрескивает огонь.

Пришлось, правда, перестраивать жилища: шалаши сгорали один за другим, воины еле успевали спасать неловких хозяев, пытавшихся развести огонь пожарче, чтоб стало еще теплей. Поэтому Даниэль учил их, как находить особую глину, как замешивать ее с водой и соломой, как обжигать на костре, чтобы получались красивые оранжевые кирпичики. А из них уже было очень удобно складывать дом. Потом его можно было еще и украсить крышей из пальмовых листьев. И не надо бояться, что такой дом сгорит — от огня стены становились только крепче.