Тридцать семь градусов по Цельсию - [8]

— А радио работает?

— Что за вопрос! Здесь все новое, только что с завода.

Нико повернул рычажок, и кабину залила волна звуков. Дорис откинулась на сиденье, закрыла глаза и незаметно задремала, убаюканная мелодичной музыкой, равномерным гудением мотора, легкими толчками на поворотах. Казалось, Нико ведет машину в полной синхронности с невидимым оркестром. Дорис приоткрыла веки — Нико хитро ей подмигнул. Она попыталась ответить ему тем же, но губы расплылись в глупой, детской улыбке. Нико расемеялея.

— Неплохо жмет, а? — сказал он, взглянув на показатель скорости. — А ведь это только обкатка. Подожди, через месяц я всех буду обставлять.

Минут через пять они подъехали к пригородному поселку. На дверях бара висела кукла. Покачивая головой, она протягивала огромную руку к огненной надписи:

Крон!

Тонизирующий напиток без тонизирующих веществ.

— А я закажу двойной черный кофе. И пусть все агенты ВМО лопнут от злости.

Потом Нико зашел в лавку, пропахшую специями и перцем, купил свежий крестьянский хлеб, пакетик маслин, кусок жареной телятины и банку маринованных огурцов.

— Поехали. Я хочу поесть в беседке, где нет этих идиотских плакатов.

Левакар снова помчался по асфальтовой ленте и свернул на дорогу, ведущую в Гроттаферрату. Навстречу бежали виллы, зеленые, пастельные, цвета охры. Машина миновала селение и понеслась по направлению к аббатству дельи Ортодосси. Наконец Нико затормозил у домика с облупившимися стенами и маленькими окнами. На окнах — решетки из побуревшегр железа, металлическая ручка приоткрытой двери проржавела и еле держалась на столь же ржавых гвоздях.

В прихожей никого не было. В погребе сплошными рядами стояли фьяски, дамиджана[1], валялись воронки, пластмассовые трубки.

Нико громко позвал хозяина. С лестницы, ведущей вниз, кто-то откликнулся невнятным хриплым голосом. Нико залюбовался подвешенными на черных крюках к потолку «косами» чеснока и гирляндами красного перца, обвивавшего стены.

— Потрясающе! — воскликнул Нико. — Нет, ты только посмотри на этот старый в разводьях стол! Тебе не хочется его погладить, а, Дорис?

Неся на плечах бочонок, появился хозяин. Втроем они вынесли столик в увитую лозой беседку.

Нико раскупорил бутыль. Потом стал нюхать стол.

— Он пахнет вином. Вернее, винной бочкой. Дорис, понюхай, сама убедишься, какой у него приятный запах.

Чтобы доставить ему удовольствие, Дорис понюхала стол и объявила, что он действительно пахнет вином и бочонком.

— Многие до сих пор считают крестьян глупцами и невеждами. Между тем только они и живут как люди, знают, что едят и что пьют, — разглагольствовал Нико, уминая куски жареной телятины. — А мы, горожане, живем среди шума и вони. Как в тюрьме. Ты не замечала, что все мы живем в огромной тюрьме?

Дорис покорно молчала, давая ему выговориться. Она по опыту знала, что достаточно не возражать, и его полемический задор вскоре угаснет сам по себе. Так оно и случилось.

— Послушай, Дорис, что будем делать дальше? Хочешь, поедем к озеру или за ягодами? Хотя нет, лучше всего отправиться в Тусколо. Там замечательный лес. И к тому же это совсем близко.

Он уговаривал Дорис выпить еще стаканчик. Дорис отнекивалась, со смехом отодвигала стакан. Она не привыкла к вину, у нее и так кружилась голова.

Издали хозяин делал им какие-то знаки. Но Дорис слегка опьянела и поняла, какая ум грозит опасность, лишь в тот момент, когда инспектор ВМО вырос у Нико за плечами.

— К нам пожаловали гости, — процедила она сквозь зубы.

Нико допил вино, вытер рот тыльной стороной руки и неторопливо повернул голову — амарантовый комбинезон, фуражка с термометром, водомером и реактивами. С виду весьма ретивый чинуша.

— Прошу прощения. — Инспектор ВМО был предельно вежлив. Чистая формальность, синьоры. Этот левакар?..

— Мой.

— Совершенно новый, не так ли?

— Да, только вчера куплен.

— Очевидно, вы и водительские права получили совсем недавно?

— Ваша правда. И пока что вожу машину очень плохо.

— Отлично. Искренность — весьма похвальное качество, но-нарушение, и крайне серьезное, налицо. Вам, как новичку, следовало бы придерживаться строжайшей самодисциплины. Инспектор показал на стакан и бутыль с вином. — Вы представляете несомненную опасность для пешеходов даже в нормальном состоянии. Возбуждающие напитки вам абсолютно противопоказаны. Вам и вашей девушке.

Он порылся в карманах, вытащил пластиковый тюбик, отвинтил крышку и вынул круглую белую таблетку величиной с горошину.

— Прошу вас, — он протянул таблетку Дорис. — Подержите-ка ее немного во рту.

— Минуточку. Левакар вожу я. Девушка здесь ни при чем. Нико зло прищурил глаза. — К вашему сведению, она вообще не пьет. И могла бы хоть сейчас пройти контроль на содержание алкоголя в крови. Но я не вижу причин, по которым она должна мусолить во рту вашу таблетку. Забирайте ваши реактивы, уважаемый, и отчаливайте.

Инспектор ВМО побагровел, но тут же взял себя в руки и ледяным тоном произнес:

— Допустим, синьорина и в самом деле не нарушила правил. Но вы? Вы-то совершенно пьяны, и это легко доказать. Прошу вас.

Он положил таблетку рядом со стаканом Нико. Тот усмехнулся.

— Вы непременно, хотите, чтобы я пососал эту гадость? Не смею отказать хорошему человеку.