Тридцать первое июня - [13]

Дорнан чувствовал, что так он далеко не продвинется. Борьбу надлежало каким-то путем активизировать, вернуть проблему с небес философии обратно на землю, а одними статьями не сдвинешь дела с места. Кибернэросов следовало разоблачить и выставить на посмешище каким-то ясным и доступным пониманию каждого способом.

Ему помогла случайность. Как раз в это время в Париже начался Международный конгресс этических наук. По традиции его должен был открыть президент республики. Дорнан припомнил прием в академии, и тут его вдруг осенила невероятная идея. А что, если вместо президента на заседание явится его кибернэрос? Мировой скандал, который наконец-то откроет людям глаза, ответил он себе.

Правда, вначале план казался неосуществимым. Ведь для этого требовалось устранить два почти непреодолимых препятствия: не допустить на заседание настоящего президента и как-то раздобыть кибернэроса, взять напрокат, наконец, выкрасть, что ли, из музея, куда тот все же попал.

Но, сколь фантастической ни казалась Дорнану эта идея, она не давала ему покоя. А вдруг выйдет… Во всяком случае, он должен попробовать, решил журналист.

Вскоре Дорнан настолько сжился со своей идеей, что, даже не веря в ее осуществление, все-таки отправился в Национальный музей на рекогносцировку. К своему удивлению, на месте кибернэроса он увидел лишь пустую витрину; президента куда-то забрали. Он обошел музей, но так и не нашел кибернэроса.

Его журналистское чутье сработало автоматически. Что это значит? Куда девался всемирно известный кибернэрос, гордость новобургундского гения, копия президента, ставшая чуть ли не национальной реликвией? Почему ее прячут от посетителей? Он тут же проинтервьюировал по всем этим вопросам директора музея. Тот сперва, естественно, говорил околичностями, ссылаясь на инвентаризацию и реставрацию, но, когда Дорнан припер его к стенке и пригрозил, что поставит эти вопросы перед общественностью, на страницах газет, тот был вынужден признаться, что кибернэроса одолжил протокольный отдел президента. С какой целью — об этом не знает даже он, директор, но взяли его при условии, что через день — два вернут обратно.

«Ну, зачем протокольному отделу потребовался кибернэрос президента?» — недоумевал Дорнан.

— Может быть, это не в первый раз? — спросил он без всякой задней мысли, повинуясь одному лишь журналистскому инстинкту.

— А как же, конечно, — ответил предупредительный директор и вынул регистрационную книгу: — Взяли 5 мая, вернули 7-го; взяли 8 июня и снова вернули через два дня; в июле и августе не брали, зато в сентябре затребовали 3-го, 7-го и 25-го. С 25-го кибернэроса восемь дней не было в музее. И вот сейчас в последний раз взяли два дня назад.

Тут вдруг директор страшно испугался своей болтливости и стал умолять Дорнана считать все сказанное секретной информацией и не публиковать сведений, которые могли бы навлечь на них обоих одни только неприятности. Го Дорнан, естественно, также не хотел этого и обещал отнестись к полученной информации как к секретной, и во всяком случае, использовать ее так, чтобы у директора не было неприятностей. Ведь в конце концов, любой посетитель музея мог обнаружить таинственные исчезновения кибернэроса.

Загадка не давала журналисту покоя. «Для чего мог понадобиться протокольному отделу кибернэрос президента?» — размышлял он, но так ни до чего и не додумался. Он еще раз просмотрел даты выдачи президента из музея, но и это не дало ему ничего нового. Он уже хотел удовольствоваться наиболее простым объяснением, что кибернэрос нужен был супруге президента: в конце концов, как говорит латинская пословица, de gustibus non est disputanduin.[1] Но случайность помогла раскрыть истину. Два дня спустя, разыскивая собственную статью, он наткнулся в номере «La Voix Humaine» от 7 мая на следующее небольшое сообщение: «Президент республики принял господина Карлоса Модуньо, нового посла Доминики». Внезапно ему пришло в голову, что президента взяли из музея 5 мая. «А может, эти два факта связаны между собой?» — мелькнуло в мозгу. Затем он подавил в себе эту абсурдную мысль. Что может быть общего между кибернэросом президента и назначением доминиканского посла? Но тем не менее, поддавшись дразнящему любопытству, он просмотрел газеты за все остальные дни, когда кибернэроса брали из музея. Ведь очевидно, что в случае надобности его возьмут на несколько дней раньше. Как он раньше до этого не додумался? Вот тут-то Дорнан и сделал ошеломляющее открытие. Каждый раз изъятие кибернэроса совпадало с каким-либо событием общественной жизни президента: 8 июня взяли президента, то бишь кибернэроса, а 10 июня президент присутствовал при торжественном спуске на воду нового военного корабля. Все шло как положено. А впрочем, кто знает? На этот раз Дорнан просмотрел газеты внимательно, номер за номером. В июле и августе музейного кибернэроса оставили в покое. И в газетах за это время тоже не было никаких сообщений о президенте, кроме того, что он взял полагающийся ему отпуск. В сентябре он снова начинает общественную деятельность, и тут одно за другим следуют поразительные совпадения: 3-го одалживают музейного президента — 5-го президент республики присутствует на приеме у американского посла, где произносит тост. Дата следующего изъятия из музея — 7 сентября. А следующее публичное выступление президента состоялось 8-го числа, когда он посетил международный пресс-клуб. И самое фантастическое совпадение — 25 сентября; 26-го начался недельный визит президента республики в Гелию, в ходе которого глава государства посетил несколько городов, произнес речь в палате лордов, речь в парламенте, присутствовал на торжественном ужине у королевы, дал прием в посольстве и т. д. И вот наконец в последний раз президента берут из музея накануне заседания Конгресса морально-этических наук. Странные, более чем странные совпадения!