Тридцать первое июня - [11]

Но один вопрос по-прежнему оставался нерешенным: какое место отводить кибернэросам в этикете. А кибернэросы особ, занимающих высокое положение? Как надлежит к ним обращаться? Что должно отличать кибернэросов графов от кибернэросов баронов, герцогов, не говоря уже об эрцгерцогах? И вообще, может ли кибернэрос обладать титулом?

По всей видимости, кибернэросы прочно укоренились в новобургундском и во всем неуропейском обществе. Выходило все больше работ по социологии, репортажей и журнальных статей, авторы которых обращались к совести общества, пытаясь расшевелить и потрясти ее, чтобы преодолеть духовную отсталость, сексуальную скудость отдельных — немаловажных — областей, провинций, слоев населения. Красноречивыми документами и неопровержимыми фактами эти авторы доказывали, что весьма значительные слои рабочих и крестьян по серости отказываются от кибернэросов. За временными мерами — разъяснительной работой, государственными кредитами, пособиями — последовали более радикальные — бесплатное распределение кибернэросов для изменения нетерпимых в наш век отношений. Однако правительство, стремясь к разумному прогрессу, отвергло демагогический радикализм и провозгласило своим принципом постепенную и планомерную ликвидацию этих гигантских белых пятен на карте культуры.

* * *

Когда первый приступ гнева несколько утих, профессор Палевский решил более обстоятельно познакомиться со злосчастным номером «La Voix Humaine», этой грязной газетенки, стоящей ниже всякой критики. Он решил поднять брошенную ему перчатку и как следует проучить этих нахальных молодчиков. За всю его более чем тридцатилетнюю деятельность не было ни одного случая, чтобы кто-то осмелился поставить под сомнение серьезность и основательность его научной работы. Напротив, профессор славился именно чрезмерной осторожностью и сотни раз проверял результаты, прежде чем опубликовать их. На сей раз он не только проверил и перепроверил все расчеты на самой современной кибернетической счетной машине, но и по своему обыкновению каждый вывод, который лежит в основе конструкции кибернэроса, подверг дополнительной проверке на ультрасовременном кибернетическом комплексно-комбинационно-логико-аналитическом приборе. А общеизвестно, что логические машины не ошибаются, особенно машины конструкции Палевского. Еще ни разу не было зафиксировано, чтобы при правильно поставленном условии машина выдала неправильное суждение, независимо от того, о чем шла речь: о порядке маневрирования железнодорожных составов на вокзале, о распределении машинного парка на новом предприятии или о какой-либо другой инженерно-технической задаче. Более того, были попытки применения кибернетико-логических машин даже в практике судопроизводства. Например, с их помощью в Сан-Франциско вынесли приговор по делу о разводе отца троих детей, который изменил жене. Известнейшие юристы и психологи анализировали решение машины и не обнаружили в нем ни одной юридической или логической ошибки. Правда, этот человек на другой день покончил с собой, но последнее уже выходит за пределы точных наук.

Итак, профессор Палевский всеми возможными способами проводил испытания конструкции кибернэроса. Вначале он сопоставил применяемые им при конструировании кибернэросов химические вещества с элементами человеческого организма. Машина четко показала, что искусственные материалы по меньшей мере равноценны природным элементам, за исключением случаев, когда они качественно превосходят последние. Точно так же Палевский поступил и с координацией движений кибернэроса, в том числе любовными действиями и т. д. Во всех случаях машина высказалась в пользу кибернэроса. Наконец, он запрограммировал эти действия, вместе взятые, и, как следовало ожидать, машина ясно, логически неопровержимо показала, что все они по крайней мере равноценны человеческой любви.

Профессор Палевский удовлетворенно потирал руки, вспоминая, сколь скрупулезно и осмотрительно производил он проверку своих опытов. И это они хотят опровергнуть, думал он с тайным злорадством, и решил возбудить открытый процесс против безответственных клеветников. Ведь в конце концов на карту поставлена его научная репутация.

С этим приятным чувством он принялся за чтение статьи Дорнана. Неожиданно ему в голову пришла мысль подвергнуть анализу логической машины и саму статью. Да, это будет достойным ответом. Посмотрим, выдержат ли аргументы противника те испытания, которые столь блестяще выдержал ход его мыслей.

Журналист в качестве эпиграфа к своей статье выбрал два стихотворения. Одно из них принадлежало средневековому трубадуру и на языке того времени звучало совсем неплохо:

Больше всего на свете

я ненавижу день,

Который нас разлучает,

любимая нежной любовью!

Но еще больше, чем день,

я ненавижу солнце Вестника дня.

Профессор прочел перевод и логически сформулировал его содержание: поэт ненавидит день, потому что тот отделяет его от любимой. Ну, а теперь посмотрим, что он хочет этим сказать, — подумал Палевский и задал вопрос своему верному другу — кибернетико-логической машине.

Если поэт ненавидит день, потому что тот отделяет его от любимой, задал он первую посылку, а ночь не ненавидит, тогда что же отделяет его от любимой? Машина ответила через секунду: свет. Профессор поставил следующий вопрос. Если именно свет разлучает поэта с любимой, то какова причина этого? Машина вновь защелкала — и вот уже готово логически неопровержимое следствие: поэт лишен зрения, он слеп.