Тридцать ночей с мужем-горцем - [84]

— Блейн не похищал Маири, верно? Где она? Что ты с ней сделал?

— Конечно, Блейн вообще непричастен к ее исчезновению, хотя и послужил великолепной приманкой, правда? К тому же он обеспечил меня алиби, напал на меня, когда обнаружил, что я сделал. — Он мрачно улыбнулся. — Хотя я не собирался преподносить все настолько достоверно, но, полагаю, это придало мне убедительности. Даже тебя огорчило мое состояние. — Лайалл еще сильнее сжал руку, которой держал Кейт. — Предполагаю, Маири до сих пор в Дан Ард, в целости и сохранности, заперта в своей комнате и ожидает, когда приедет ее жених и предъявит на нее права.

— Но ты любишь Маири. Ты же всегда заботился о ней. Как ты можешь даже думать о том, чтобы отдать ее этому гнусному старикашке?

Этого не может быть. У нее закружилась голова.

— Разве я не заботился о ней? Маири всегда меня забавляла. Хоть какое-то разнообразие в жизни. Она много лет развлекала меня. А что самое замечательное, она всегда без задней мысли снабжала меня информацией о Конноре. М-да, а теперь она будет развлекать МакФерсона. Этот гнусный старикашка, как ты его назвала, будет могущественным союзником, когда я стану главой клана МакКирнен.

— Когда ты станешь лаэрдом? Так вот из-за чего весь сыр-бор? Ты делаешь это просто для того, чтобы стать лаэрдом?

— В том, что я делаю, моя дорогая, нет ничего простого. Я второй сын МакКирнена. Мне не достанется ничего, кроме крошек, что бросит со своего стола Блейн. Думаешь меня, как Коннора, удовлетворит жизнь воина? Как бы не так! Да, я смету все на своем пути и займу принадлежащее мне по праву место главы клана.

По пути Лайалл принялся тихонько напевать.

Они поднялись на крепостную стену и в ожидании стали ходить у края. Желудок Кейт сжался, когда она увидела приближающихся всадников. Ей не удалось придумать, как предупредить Коннора. Она уловила мгновение, когда он заметил ее на стене, и вытащил меч.

— Отлично, — закричал ему Лайалл. — Я хочу, чтобы вы все последовали примеру моего брата. Обнажите ваше оружие. О, и еще бросить его на землю. Тогда я позволю вам войти.

— И почему я должен отказаться от своего оружия, Лайалл? — Коннор положил меч на колено.

— Может, ты не рассмотрел кинжал у горла этой малышки. Если ты не выполнишь мое требование, у меня не будет выбора, кроме как пустить его в ход и позволить ее крови течь по вашей крепостной стене.

Лайалл хмыкнул. А Кейт, почувствовав жжение лезвия, прожатого к ее коже, на миг испугалась, что он именно так сейчас и поступит.

Коннор выругался и бросил меч на землю. Дункан и Роберт сделали то же самое.

— И твои маленькие кинжалы, кузен. Каждый по отдельности. Потом спешьтесь, и мы позволим вам войти.

Лайалл убрал нож, вытерев пятнышко там, где был его большой палец. Горло жгло, и Кейт знала, на этот раз он вытирал и кровь.

Она слышала, как открываются ворота, пока Лайалл медленно вел ее обратно вниз по лестнице, крепко сжимая пальцами ее горло. Нож в другой его руке упирался ей в бок. По дороге он снова стал напевать.

Когда они появились во внутреннем дворе, она увидела Коннора, Роберта и Дункана на коленях со связанными за спиной руками. Люди Лайалла перетягивали веревку через горло, привязывая к рукам, практически лишив их возможности двигаться.

Всего лишь в паре метров от них, все еще в ночной рубашке, стояла Розалин. Мужчина, отзывавшийся на имя Малькольм, крепко держал ее за руку.

— Лайалл, — резко окрикнула она, и Лайалл, не ослабляя хватки на горле Кейт, обернулся.

— Твой человек причиняет мне боль. Разве не твоя обязанность меня защищать?

Мужчина рассмеялся, поначалу тихо, потом все громче.

— Нет, тетя, нет. Я не принимаю всерьез старые суеверия. Но будь благодарна. Тебе лучше, чем ей.

Лайалл потянул Кейт за шею. И пока они шли к Коннору, она спотыкалась и задыхалась.

— Ты, по крайней мере, не истекаешь кровью. — Он снова рассмеялся. — Я, наконец, избавлюсь от всех суеверных дураков и трусов, — прокричал он, обращаясь одновременно ко всем и, в то же время, ни к кому. — Мне не нужны идолы.

Глаза Коннора сверкали бешенством, когда он вскинул голову. Веревка впилась в шею. Он бросил беглый взгляд на Кейт и заговорил, словно уверяя самого себя, что ей ничто не угрожает:

— Твоему отцу не понравится, как ты обращаешься с Розалин.

— Ах, да, уже не важно, что понравится моему отцу. Сейчас очень тяжелое время для Дан Арда. — Лайалл покачал головой, словно был огорчен, а потом просветлел. — Или может оно настанет чуть позже, когда люди там узнают об ужасном несчастном случае, что произошел с ним, когда он верхом возвращался из твоего замка. — Он злобно усмехнулся. — Странно, но очень похожий несчастный случай он подстроил твоему брату Кеннету много лет назад. Судьба, ты не находишь? — Он снова покачал головой. — Бедная Анабелла узнает, что стала вдовой, еще до того как зародится день. И она бездетна. — Он прищелкнул языком. — Ее положение в Дан Ард окажется весьма незавидным.

— А Блейн? На пути к МакФерсону мы не нашли ни его следов, ни моей сестры. С ним тоже несчастный случай произошел? — Голос Коннора был суров, а взгляд — тяжелым.

— О, нет. Мои люди потрудились на славу, заметая свои следы, верно? Я им слишком хорошо плачу, чтобы они оставляли доказательства. Сколько раз ты прошел по кругу, прежде чем понял? — Лайалл улыбнулся и, едва касаясь ножом кожи Кейт, повторил линию шлейки ее нижнего белья. — А Блейн, пока мы тут с тобой разговариваем, наслаждается удобствами твоей темницы, так же, как и остальные.