Тридцать ночей - [2]

Он ещё раз коротко кивнул головой и покинул офис. Дверь за ним закрылась с жёстким глухим стуком.

У меня не было ни единой мысли в голове. Не было слов. Моей единственной задачей в данный момент было глубоко дышать. Но это усилие само по себе заставило мои нервы заскрипеть, сродни ржавому тросу. Воздух с резким душком щипал мои лёгкие, подобное с моим мозгом творили и слова сотрудника. Неожиданно, образ белых гробов моих родителей возник у меня голове. Меня не было с ними, когда они погибли. Я хотела бы сказать только им "до свидания". Но вместо этого мне придется сказать прощальные слова другим людям, которые до сих пор живы.

Я вскочила на ноги, отчаянно нуждаясь в движении, в чём-нибудь, что сможет отсрочить столкновение с реальностью хоть на сколько-нибудь. Я собрала документы в папку, чувствуя непреодолимое желание их сжечь. Горячие слезы стояли у меня в глазах, но было такое чувство, что плакать в этом офисе будет слишком великодушно с моей стороны. Я открыла дверь и побежала вниз по коридору, благодаря удобным туфлям-лодочкам моей соседки по комнате Реаган, минуя пост охраны и мужчин в форме, я выскочила на майское утро с характерным для Портленда, штата Орегон, накрапывающим дождем.

Как только я оказалась на улице, мои колени обессилели, и я расплакалась. Я прислонилась к холодной стене здания, не обращая внимания на любопытных прохожих, которые спишут меня со счетов, как истеричку. Потому что таковой я и была. Меня ничёго не ждёт в Англии. Ничёго, кроме могил моих родителей.

Я сделала глубокий вдох и начала повторять по памяти периодическую таблицу Менделеева, стараясь заглушить рыдания. Водород, атомный вес 1,008. Гелий, 4,003. Литий, 6,94... Впервые за последние четыре года, таблица не успокаивала меня. Она попросту дала ясную картину остального мира. Запах мокрой коры, лазурные птицы¹, у меня в кармане запищал телефон... Ох, проклятье, я же должна быть на работе через тридцать минут. Не в химической лаборатории колледжа Рид, где я разрабатывала свою пищевую добавку. Моя студенческая виза позволяла мне работать там лишь по двадцать часов в неделю. Но если я хотела есть хоть что-то ещё кроме протеина, который могла состряпать в пробирке, мне требовалась какая-то дополнительная подработка. Я оттолкнулась от холодной стены и обернула шарф моей мамы вокруг головы. Я направилась в сторону "МИНИ Купера" Реаган, пытаясь игнорировать бутоны на розах, растущих на газоне, и тот факт, что в этом году я не смогу наблюдать за их цветением.

Глава 2

Холодный огонь

Я припарковала "МИНИ" на стоянке у "Фейн² Арт" — одной из лучших галерей Портленда — фыркнув от двусмысленности названия. Оно говорило том, что скрывалось за одним из самых лучших обманов Портленда. Каждая картина в этой галерее продавалась под именем её владельца, Брэтта Фейна. Но, на самом деле, художником он не был. Художником был мой лучший друг, Хавьер Солис. Как и я, он состоял в общине иммигрантов. За исключением того, что у него не было документов. По закону он не имел права здесь работать. По этой причине он и был художником, пишущим за другого, а я иногда позировала для него, и всё это происходило исключительно из-под полы. Если когда-нибудь правда о самозванстве Фейна всплывет наружу, то Фейн разорится, а Хавьера могут депортировать. Поэтому мы держали рты на замке — каждый по своим причинам.

Я вышла из машины и оставила папку-регистратор на заднем сиденье. Кого мои документы теперь вообще волновали? Как минимум, я смогла взять слёзы под контроль, тем не менее, мои глаза пересохли, словно я не моргала часами. Не было необходимости расстраивать Хавьера. Он и так потеряет голову, когда выяснит что случилось. Мысль о прощании с Хавьером грозила моему хрупкому контролю над дыханием, поэтому я побежала через парковку в сторону галереи так быстро, как могла.

Касия, безукоризненная блондинка, работающая администратором, встретила меня с сияющей улыбкой, которая выглядела вовсе не натянутой, в отличие от той, которой она обычно меня одаривала. Я полагала, что моя унаследованная одежда шокировала её. Отвали, леди. У меня нет денег, и часть вещей принадлежало моей маме, и я буду носить их, пока не умру. Но Касия, казалось, была действительно чему-то обрадована. Один взгляд вправо от неё, и причина стала очевидна.

Высокий мужчина, одетый в пошитый на заказ тёмно-серый костюм, белую сорочку и галстук кобальтового цвета, стоял в нескольких футах от её стойки, внимательно рассматривая картину. Его тёмно-каштановые волосы были зачёсаны назад небрежными волнами. Его глаза горели интенсивным тёмно-фиолетовым цветом. В уголке его правого глаза был длиной в дюйм шрам, поблекший от времени. Красивый своей свирепостью. Словно что-то острое не смогло устоять перед его красотой, но нанесло удар рикошетом в последнюю минуту, отчаянно желая пометить его, как свою собственность, и всё же, так и не смогло навредить ему.

Привлекательный. Очень, даже слишком привлекательный. На самом деле, только действительно поразительный человек мог бы привлечь моё внимание в этот тёмный час. На какую-то безумную секунду, я задалась вопросом, а не сломался ли мой мозг и не создал ли он его, как галлюцинацию, чтобы провести меня через последующие тридцать семь дней живой.