Тридцать лет на Старой площади - [236]

— Мастер, кажется, наш хозяин хороший человек?

— Что сказать? Да приведет его Аллах на истинный путь. Человек он хороший, — отвечал Уста-Зейнал. — А что толку?

— Мастер, я одного не понимаю. Неужели армяне не видят такой ясной, очевидной вещи? Почему они не принимают ислам?

Уста-Зейнал уже начал замазывать потолок.

— Это тайна, Курбан. Такие вещи нельзя объяснить. Это ведомо одному Аллаху. Допустим на минуту, что все армяне переменили веру и стали мусульманами. Зачем тогда Аллаху было создавать ад и кого бы он туда посылал? На все имеются непостижимые причины. А то армяне отлично знают, что наша вера лучше их веры. Всемогущий Аллах…

— Прости, мастер, что я перебиваю тебя. Ну, пусть не переходят в нашу веру, но как им не противно есть свинину?

Уста-Зейнал положил лопату на доски и, набивая трубку, задумчиво ответил:

— Мне кажется, армяне отлично разбираются в том, что свинина никакого вкуса не имеет. Но из упрямства не хотят отказаться от нее. Что им, несчастным, делать? Человеческая пища — человеку, а такая — им. К тому же все это предопределено Аллахом…

Курбан поднялся по лестнице за бадьей.

— Да! — сказал он. — То-то будет зрелище, когда они пойдут по волосинке над огненной бездной.

— Знаешь что, Курбан? — начал Уста-Зейнал, попыхивая трубкой. — Все дело в том, чтобы найти истинный путь. Если человек нашел истинный путь, если Аллах, создатель миров…

В это время в зал вошел Мугдуси-Акоп и молча уставился на мастера.

— Хозяин, — обратился к нему Уста-Зейнал, — заклинаю тебя Евангелием, скажи на милость, какой вы находите вкус в этой дряни, что едите ее?

Мугдуси-Акоп вышел из себя и закричал, потрясая руками:

— Послушай, скажи на милость, тебя для проповедей сюда позвали, что ли?

— Хозяин, голубчик, чего ты сердишься? Я спросил просто так.

Мугдуси-Акоп промолчал.

И далее Уста-Зейнал говорит Курбану:

— Курбан, теперь ты раскусил этих армян? Им хоть тысячу раз клянись пророком и имамом, ни за что тебе не поверят. Сказать бы этому гяуру: какая тут работа…

— Мастер, — отвечал Курбан, — если человек отвернулся от Аллаха, стал безбожником и ни во что не верит, его трудно в чем- либо убедить.

И еще дальше, когда Курбан принес воду, мастер Зейнал бросает работу, говоря:

— Курбан, да поразит тебя Аллах! Ты принес воду в кувшине армянина и все осквернил. Проклятие Аллаха на твою голову!

Курбан смущенно смотрел на мастера и молчал. Уста-Зейнал, поморщившись, дважды плюнул на пол, потом в лицо Курбану и, выйдя во двор присел у арыка мыть руки. Вернувшись, он велел Курбану собрать инструмент, сгреб с подоконника свое платье и, еще раз плюнув в лицо Курбану, вышел. Смущенно Курбан взял хурджин с инструментом и, опустив голову, побрел за ним.

…Жена Уста-Зейнала до вечера была занята тем, что стирала и сушила белье мужа, который сидел в комнате голышом и ждал, когда просохнет одежда, чтобы пойти в баню и смыть с себя скверну.

Стоит отметить, что в прежних изданиях в Баку (1932 и 1966 гг.) и Москве (1940 и 1959 гг.) эти одиозные места были опущены. В 80-е же годы, когда, по официальной версии, «дружба народов» достигла новых высот, в очередном бакинском издании (которое, кстати, в выходных данных ложно выдается за перепечатку московской публикации 1959 г.) купюры почему-то восстанавливаются.

На заседании Политбюро 3 марта 1988 г. Горбачев выступил с речью, которая по тем временам несомненно означала заметный шаг вперед в подходе к карабахской проблеме и в более широком концептуальном плане. Она делала акцент на значении и сложности национального вопроса, на необходимости осторожного и деликатного к нему отношения, предостерегала против «упрощенных толкований», «кавалерийских наскоков» и предоставления «воли нервам». Оратор говорил о «нашей рутинной реакции» на карабахские события, призвал к «уважительной работе с людьми» и подчеркнул важность исследований — «запущенных» до сих пор — национальных проблем, корней негативных явлений.

В то же время видна и ограниченность подхода, не выходившего в принципиальном отношении за устоявшиеся и привычные рамки, неоправданно оптимистические, усыпляющие оценки эффекта предпринятых центром шагов в связи с событиями в Казахстане, Прибалтике, Карабахе. Явно не учитывался новый контекст, в котором развивался национальный вопрос, не слышалось понимания масштаба надвигающихся огромных проблем. И не был обозначен хотя бы пунктиром путь к развязыванию карабахского узла. Фигурировали лишь общие фразы.

Привожу это выступление с небольшими сокращениями. Подчеркнув, что «этот наш разговор пока еще промежуточный», Горбачев заявил:

«По ходу событий мы действовали правильно… Были в курсе событий и воздействовали на них, худшее предотвратили.

Но ситуация очень сложная. И считать, что мы с ней уже совладали, никак нельзя.

Главный политический урок для нас — и не только из событий в Нагорном Карабахе, в Азербайджане и в Армении — в том, что какие бы вопросы ни решали в нашей многонациональной огромной стране, этого нельзя делать без тщательного учета национальных и интернациональных последствий принимаемых решений, без учета интересов всех наций и народностей, в том числе и самых малых.