Трибунал для Героев - [14]

Вполне можно допустить, что при условии выполнения Чкаловым заданных полетным заданием параметров, катастрофы могло и не быть. Но это только предположение…

В одной из своих жалоб В. Порай утверждал — «все признаки налицо, что 12.12. 38 г. тихо в согласии с Чкаловым Поликарпов, Усачев, Беляйкин и представители НКВД хотели сделать полет, совершенно не оформив его…», а когда по объективным причинам он не состоялся, «Усачев стал всех уверять, что хотели сделать рулежку и требовал задним числом все оформить…». В другом письме от 15 марта 1940 года, адресованном в парторганизацию ЛИС завода № 156 В. Порай пишет; «В последнем полете Валерий Павлович проявил тоже большую горячность, о которой многие помнят…он кричал на Яковлева, называя его саботажником», поскольку Яковлев протестовал «против такой спешной подготовки самолета».[55] В том же письме Порая есть зачеркнутая им после написания фраза — «все мое товарищеское отношение к Валерию было направлено на его воздержание от ненужного удальства…»

Эти утверждения Порая согласуются с другими свидетельствами. Автор упомянутой ранее публикации в «А и Ф» пишет: «Погода для испытательного полета, прямо надо сказать, — не сахар, но тем не менее настроение у Валерия Павловича наверняка было хорошим, так как он собирался сразу же после полетов на охоту вместе с товарищами». Это утверждение не соответствует действительности. Настроение как раз было у Чкалова неважное, а предчувствия — нехорошие. Об этом рассказали, например, в своих воспоминаниях генерал В. Сагинов и бортмеханик А. Захарченко, видевшие Чкалова перед взлетом. Сагинов помнит последние слова Чкалова: «Не хочется лететь, а надо», а Захаренко уверенно заявил — «таким раздраженным я его никогда раньше еще не видел». Бортмеханик связывал это с неприятным разговором, который состоялся у Чкалова с начальством незадолго до вылета.

Между тем, А. Клембовский, выступая в защиту конструкторов и инженеров, пишет следующее: «Пришло время вспомнить о крутом характере Чкалова, его своеволии, большой пробивной силе. Кто мог противостоять ему? Берия должен был высылать автомашины на аэродром, чтобы 12 декабря перегородить взлетную полосу перед И-180. Приходится признать этот факт. Здесь напрашивается вывод о стремлении Чкалова совершить полет именно 15 декабря вопреки всяким запретам и рекомендациям… В результате группа конструкторов и инженеров И-180 пострадала напрасно. И позорно, не разобравшись, сваливать на них вину за гибель пилота и машины, что в авиации, к сожалению, происходило и раньше, и позднее. Попытки некоторых лиц обосновать, что Чкалова сознательно «убили» — являются ложными, не подтверждаются очевидцами и документами».[56]

Версия 3.

Тем не менее, мы должны проанализировать и эту версию. Ее сторонники считают, что трагедия, произошедшая 15 декабря, — это не случайное, роковое стечение обстоятельств, а умышленное политическое убийство. Этой версии придерживаются в первую очередь дети В. Чкалова.

Его дочь, Валерия Валерьевна, например, утверждает:

— Смерть такого популярного человека уже не может быть просто случайностью, и я нашла подтверждение своим мыслям в документах разных архивов… Документы, с которыми я получила возможность познакомиться, свидетельствуют о том, что ни о какой случайности речь не может идти. Самое главное теперь ясно: гибель отца легко можно было предотвратить. В этом меня окончательно убедили два письма Берии, написанные 12 декабря, в день, который первоначально был назначен для испытаний, и 15 декабря — сразу же после катастрофы.[57]

А вот, что говорит сын Игорь Валерьевич:

— Отца убрали потому, что он имел большое влияние на Сталина. В одной из книг приводится эпизод, когда разговор с вождем закончился тем, что отец встал и так хлопнул дверью, что Поскребышев подскочил на стуле. На следующее утро Сталин позвонил отцу и сказал: «Ты давай не обижайся, а приходи. Ты мне нужен».[58]

В другом интервью сын, правда, признает, что документальных подтверждений версии преднамеренного убийства недостаточно:

Ни в одном документе это не зафиксировано, но маме было доподлинно известно, что в начале 1938 года Сталин предложил отцу должность наркома внутренних дел. Пытаясь вручить отцу «топор палача», ему ставили своего рода ультиматум: «жить или не жить…» Когда отец отказался, на него было совершено семь покушений…[59]

Об этих покушениях, — о пущенном под откос поезде, на котором должен был ехать В. Чкалов, о раскрытом НКВД заговоре, в результате которого легендарного летчика должны были зарезать дети кулаков, о специально оставленном в замке шасси самолета сверле и некоторых других «покушениях», — рассказал сыну перед уходом на фронт личный охранник Чкалова И. И. Варенов. Других серьезных доказательств и свидетельств в подтверждение подобного рода сенсационных заявлений, на сегодняшний день нет. Поэтому откровения Варенова и некоторых других свидетелей вызывают большие сомнения в своей достоверности. За исключением, пожалуй, истории с патронами. Их привезли В. Чкалову незадолго до гибели. А потом выяснилось, что при производстве стрельбы патроны давали осечку и при переламывании ружья стреляли то ли в обратную сторону, то ли — в ту же, но через несколько секунд, когда охотник заглядывал в ствол, чтобы выяснить причину сбоя. В 1939 году от этих патронов чуть не погиб родственник Чкаловых. Позже выяснилось, что в патронах были установлены специальные замедлители, и что изготовили эти патроны по заказу Чкалова в Горьковском управлении внутренних дел.