Триарии - [16]

Томас неоднократно посещал Исландию, для личных консультаций с Координатором, и был знаком с ее красивейшей природой. В иных обстоятельствах он с большим удовольствием поднялся бы на смотровую площадку, одну из доброго десятка, чтобы полюбоваться зрелищем Хердубрейда, «королевы гор», а так же красивейшим водопадом неподалеку.

Но не при нынешнем разгуле стихий. И не в ожидании ответственной встречи.

Из-за урагана, пришедшего с запада, пришлось отказаться от легкого курьерского самолета. После небольшой консультации с местным пунктом армейского контроля Томас покинул вокзал Хердубрейда на огромном роскошном «Breitspurbahn» - специальном железнодорожном составе.

Резиденция Координатора располагалась у подножия Болафьяудля, горы на северо-западе острова. С учетом пересадки в Штадуре, Томасу предстояло преодолеть около шестисот километров – немногим более трех с половиной часов пути. Огромный, кажущийся непропорционально узким и высоким «Breitspurbahn» длинной гусеницей мчался по двойной нити железнодорожной колеи, пробивая беспросветный сумрак мощным прожектором. Успокаивающе перестукивали на рельсовых стыках стальные колеса. За окном кружились мириады снежинок, влекомых ураганом, они словно стремились пробить прочное стекло, но бессильно скользили по нему.

Томас прошелся по коридору, покрытому бордовой ковровой дорожкой – в одну сторону, вдоль всего вагона, затем обратно. Исландия – достаточно небольшой остров, поэтому курсирующие по двум веткам «семейные поезда» не имели классических купе, только сидячие места. Но как раз сидеть Фрикке не хотелось. Шестьдесят – все-таки возраст, тело несколько утомилось в процессе полета и требовало активности. Поэтому Томас оставил свой невеликий багаж в специальном контейнере под креслом и ходил по второму этажу вагона, наслаждаясь движением, игрой все еще сильных мышц.

Прозрачный потолок в общем коридоре казался окном, прорубленным прямо в непроглядный мрак, а в самом поезде было тепло и очень уютно. Редкие встречные, спешащие по своим надобностям, уважительно приветствовали нобиля или отдавали честь, в зависимости от статуса. Все как прежде, до того как Томас сделал роковую ошибку…

Появившиеся как сугубо «противопартизанские» отряды, «ягеры» очень быстро множились. Начиная с тридцатых годов Евгеника непрерывно воевала, причем акции на подконтрольных территориях требовали как бы не больше сил, чем общевойсковые операции. Фрикке хватило ума и организационного таланта с самого начала формировать свои отряды не как чисто карательные, а именно как боевые части. Способные выжигать все вокруг, утилизируя неполноценный человеческий материал, и биться в открытом бою против врага, не отягощенного избытком тяжелого вооружения. Армия испытывала к детищу Фрикке смешанные чувства – с одной стороны, «ягеры» служили очень весомым подспорьем, зачищая тылы и зачастую сражаясь бок обок с линейными войсками. С другой, Томас буквально перехватывал у армейских наиболее перспективные кадры. Когда Астер, незадолго до своей печальной кончины, сформировал еще одну милитаризованную структуру - «Черное Братство», которая так же собирала солдат, офицеров и оружие, армия встала на дыбы, требуя отказаться от чего-то одного – «ягеров» или «братьев».

Астер в последний раз показал, кто истинный повелитель Евгеники, заметив, что стул о трех ножках стоит гораздо устойчивее, нежели на двух, и хорошо проредив командный состав вооруженных сил. Ягеры сохранили свое привилегированное положение и много лет верой и правдой доказывали, что Астер принял мудрое решение. Там, где оказывались бессильны военные и «братья», вперед выходили отдельные батальоны «волков», со временем заполучившие даже собственную бронетехнику.

Не обходилось без эксцессов, наветов и злобной клеветы завистников. В отрядах, выведенных из армейского подчинения, привыкших действовать автономно и полагаясь только на себя, понятие дисциплины носило весьма специфический характер. «Ягеры» были абсолютно преданы своей корпорации, командирам и нобилю, а остальной мир воспринимали как одну большую площадку для веселой игры. Это регулярно провоцировало скандалы.

Дело с работорговлей было самым шумным - в процессе «рейдовых операций» по Северной Америке «волки» организовывали целые рынки, где продавали антиквариат, драгоценности и рабов. Там же играли в карты и иные азартные игры, которые Астер объявил вторым наигнуснейшим изобретением плутократии после концепции всеобщего избирательного права.

Жалобщики упирали на подрыв дисциплины среди армейцев, которые там, на рынках, проигрываются и растрачивают казенные деньги. Кроме того, непрофессиональная распродажа живого товара противоречила поправкам к законам о расовой чистоте и отборе – слишком много потенциально ценного материала, особенно женщин, было продано по демпинговым ценам или просто испорчено.

Ответ Томаса сводился к тому (примерно и в очень дипломатичных выражениях), что если армейские офицеры такие бедные, что купить девочку не на что, то пусть не ходят на рынки. А если «Фабрики жизни» перестали восполнять демографические потери и Нации приходится считать по головам инородных производителей, это вина не честных солдат, а тыловых горе-организаторов.