Три жизни: Кибальчич - [51]
— Вот! — Не поздоровавшись, Кибальчич протянул Герарду несколько листов исписанной бумаги. — Мой проект. Спасибо, Владимир Николаевич, что договорились с начальством о бумаге. Без вашей помощи… Берите, берите! — Герард взял листы и прочитал заголовок, подчеркнутый жирной чертой: "Проект воздухоплавательного прибора". — И у меня к вам, Владимир Николаевич, вторая настоятельная просьба. — Щеки Кибальчича пылали, под глазами означились тени, резче проступали морщины на лбу. — Последняя просьба. Мой проект нужно немедленно передать экспертам-специалистам. Очевидно, необходимо создать комиссию, Владимир Николаевич! Это надо сделать сегодня, завтра… Это очень важно. Для меня. — Николай Кибальчич помедлил. — И для человечества.
— Я исполню все, что от меня требуется, Николай Иванович. — Однако в то мгновение адвокат Герард не понимал своего подзащитного. Послезавтра начинается суд, а он… проект!
— Я должен знать мнение специалистов, — сказал Кибальчич, — до исполнения приговора над нами.
Его голос звучал спокойно. Однако по спине Герарда пробежал холодок. Чего-то он не мог постичь во всем происходящем. "Проект! При чем тут!.. Когда нужно делать все возможное, чтобы спасти жизнь!"
— Однако, Николай Иванович, давайте вернемся к делу.
— Теперь я весь в вашем распоряжении. — И Кибальчич легко, радостно улыбнулся. — Располагайтесь, Владимир Николаевич, поудобней.
Герард сел на кровать.
— Я возвращаюсь к вчерашнему вопросу. Борьба с правительством посредством тактики террора… Когда вы пришли к этому?
Окончательно я уяснил для себя, что террор — единственное средство борьбы с самодержавием, весной 1878 года. Я был доставлен для суда из Киева в Питер, в дом предварительного заключения. Кстати, как сообщил полковник Никольский, меня и, очевидно, всех моих товарищей по процессу сегодня переводят в этот знаменитый дом…
— Каким образом уяснили? — перебил Герард. — Можно поточнее?
— Каким образом? Я… Не только я, мы все еще с семьдесят пятого года поняли: власть, Александр Второй не пойдут ни на какие демократические уступки, не допустят мирной пропаганды наших идей среди народа. Преследования и аресты начались сразу. Моя судьба — вам пример….
— Но ведь в своей агитации вы призывали к насильственной борьбе, к революции!
— Да. И практика показала: крестьянство не готово пойти за нами. Вот вам, Владимир Николаевич, две причины, приведшие нас к террору: ответ на репрессии правительства и стремление малой кровью, убийством царя и крупнейших сатрапов империи, разбудить народ для достижения конечной цели.
— И что же, — не удержался Герард, — разбудили? — Он увидел застывшее бледное лицо Кибальчича и, устыдившись, заговорил быстро: — Простите, Николай Иванович, вы и сейчас думаете, что террор… дает результаты, к которым вы стремились?
— Увидим. — В голосе Кибальчича послышалась непреклонность. — После первого марта страна еще в шоке. Отзовется, Владимир Николаевич. Мы изложили свои требования Александру Третьему. Быть или не быть террору в дальнейшем — решать царю и правительству. Что же касается самой тактики террора… Ее считают единственно правильной все члены Исполнительного комитета, вся "Народная воля". А я член партии и подчиняюсь ее дисциплине.
И все-таки, Николай Иванович… Вы и сейчас сторонник тактики террора?
— Сейчас? — Кибальчич быстро прошелся по камере. — У меня появились сомнения. Впрочем, не сегодня, не после первого марта.
— Вот как? — вырвалось у адвоката Герарда. — Когда же?
— К нашему делу, Владимир Николаевич, это не имеет никакого отношения. Это только мое. Что вас еще интересует по существу моей защиты на суде?
Развивать тему о тактике террора дальше Кибальчич отказался.
"Почему?" — недоумевал Герард.
Они проговорили еще около часа. Владимир Николаевич, уже контурно выстроив в уме свою защитительную речь, уточнял частности и детали.
— Не забудьте о моей просьбе, — сказал на прощание Кибальчич. — Приговор специалистов о проекте для меня важнее, чем приговор суда.
— Все сделаю, Николай Иванович. — Но снова адвокат Герард не понимал своего подзащитного. "Как можно сие говорить? При чем тут сейчас какой-то проект? Или поза?.."
"Что получается? Двадцать седьмого марта 1878 года Кибальчича привозят из Киева в Петербург, помещают в камере дома предварительного заключения, а первого мая уже суд. Значит, тридцать четыре дня…"
Владимир Николаевич, сидя в кресле своего кабинета и рисуя на листе гербовой бумаги остро заточенным карандашом веселых чертиков, не хотел верить в то, что ему открылось.
"Выходит, чуть больше чем за месяц в мировоззрении моего подзащитного происходит этот губительный переворот: он отказывается от тактики мирно просвещать народ, жить и работать среди него и встает на позиции террора. Все это за время пребывания в доме предварительного заключения? Но так не бывает…"
Между тем адвокат Герард был абсолютно прав.
Как уже говорилось, к моменту появления Кибальчича в северной столице "процесс 193-х" закончился, но почти все, кто оказался на скамье подсудимых, оставались в доме предварительного заключения, дожидаясь высылки в места заключения. Администрация под давлением общественности пошла на некоторые уступки, и на короткое время в тюрьме установился "республиканский строй". Кибальчич сказался в центре жарких дебатов и споров. Он, пожалуй, единственный еще тут верил в "мужика-коммуниста" и возможность мирной пропаганды в народе. Все прошедшие через "процесс 193-х" отказывались от старой тактики, были разочарованы в самой идее "хождения в народ" — и главное, все сходились на том, что мирно и свободно работать среди крестьянства не даст правительство: в этом все они убедились на собственном опыте. И значит, новая тактика — политическая борьба с правительством и как самая действенная мера этой борьбы — террористические акты. Идея "малой крови" в достижении цели…
История загадочной реликвии – уникального уральского сервиза «Золотая братина» – и судьба России переплелись так тесно, что не разорвать. Силы Света и Тьмы, вечные христианские ценности любви и добра и дикая, страшная тяга к свободе сплавлены с этим золотом воедино.Вот уже триста лет раритет, наделенный мистической властью над своим обладателем, переходит из одних рук в другие: братину поочередно принимают Екатерина Вторая и Емельян Пугачев, Сталин и Геринг, советские чекисты и секретные агенты ФСБ.
Повесть была напечатана в журнале «Юность» в номерах 6 и 7 за 1982 год в разделе «Проза».
В психологическом детективе Игоря Минутко речь идет о расследовании убийства....Молодому следователю районной прокуратуры поручают первое самостоятельное дело: в деревне Воронка двумя выстрелами в спину убит механизатор Михаил Брынин...
Имя Николая Константиновича Рериха — художника, общественного деятеля, путешественника, знатока восточной культуры — известно всем. Однако в жизни каждого человека, и прежде всего в жизни людей неординарных, всегда есть нечто глубоко скрытое, известное лишь узкому кругу посвященных. Был такой «скрытый пласт» и в жизни Рериха.Игорь Минутко пытается, привлекая документальные источники, проникнуть «за кулисы» этой богатой событиями и переживаниями жизни человека, оставившего, несомненно, яркий след в истории российской и мировой культуры.
Роман «Бездна (Миф о Юрии Андропове)» известного писателя-историка Игоря Минутко посвящен одной из самых загадочных и противоречивых фигур политического Олимпа бывшего СССР — Юрию Владимировичу Андропову (1914-1984), в течение 15 лет стоявшему во главе Комитета Государственной Безопасности.
Повесть о необыкновенных приключениях Вити Сметанина и его друзей на каникулах в городе и деревне.
Документальный роман, воскрешающий малоизвестные страницы революционных событий на Урале в 1905—1907 годах. В центре произведения — деятельность легендарных уральских боевиков, их героические дела и судьбы. Прежде всего это братья Кадомцевы, скрывающийся матрос-потемкинец Иван Петров, неуловимый руководитель дружин заводского уральского района Михаил Гузаков, мастер по изготовлению различных взрывных устройств Владимир Густомесов, вожак златоустовских боевиков Иван Артамонов и другие бойцы партии, сыны пролетарского Урала, О многих из них читатель узнает впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Биографический роман о выдающемся арабском поэте эпохи халифа Гаруна аль-Рашида принадлежит перу известной переводчицы классической арабской поэзии.В файле опубликована исходная, авторская редакция.
Главным героем дилогии социально-исторических романов «Сципион» и «Катон» выступает Римская республика в самый яркий и драматичный период своей истории. Перипетии исторических событий здесь являются действием, противоборство созидательных и разрушительных сил создает диалог. Именно этот макрогерой представляется достойным внимания граждан общества, находящегося на распутье.В первой книге показан этап 2-ой Пунической войны и последующего бурного роста и развития Республики. События раскрываются в строках судьбы крупнейшей личности той эпохи — Публия Корнелия Сципиона Африканского Старшего.
Главным героем дилогии социально-исторических романов «Сципион» и «Катон» выступает Римская республика в самый яркий и драматичный период своей истории. Перипетии исторических событий здесь являются действием, противоборство созидательных и разрушительных сил создает диалог Именно этот макрогерой представляется достойным внимания граждан общества, находящегося на распутье.В первой книге показан этап 2-ой Пунической войны и последующего бурного роста и развития Республики. События раскрываются в строках судьбы крупнейшей личности той эпохи — Публия Корнелия Сципиона Африканского Старшего.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
33 рассказа Б. А. Емельянова о замечательном пионерском писателе Аркадии Гайдаре, изданные к 70-летию со дня его рождения. Предисловие лауреата Ленинской премии Сергея Михалкова.
Ежегодно в мае в Болгарии торжественно празднуется День письменности в память создания славянской азбуки образованнейшими людьми своего времени, братьями Кириллом и Мефодием (в Болгарии существует орден Кирилла и Мефодия, которым награждаются выдающиеся деятели литературы и искусства). В далеком IX веке они посвятили всю жизнь созданию и распространению письменности для бесписьменных тогда славянских народов и утверждению славянской культуры как равной среди культур других европейских народов.Книга рассчитана на школьников среднего возраста.
Книга о гражданском подвиге женщин, которые отправились вслед за своими мужьями — декабристами в ссылку. В книгу включены отрывки из мемуаров, статей, писем, воспоминаний о декабристах.
Эта книга о великом русском ученом-медике Н. И. Пирогове. Тысячи новых операций, внедрение наркоза, гипсовой повязки, совершенных медицинских инструментов, составление точнейших атласов, без которых не может обойтись ни один хирург… — Трудно найти новое, первое в медицине, к чему бы так или иначе не был причастен Н. И. Пирогов.