Три войны Бенито Хуареса - [96]
Сулоага нахмурил редкие брови. Маркес засмеялся, выворачивая губы.
— Вы ошибаетесь, сеньор шутник. Законная власть в Мексике — это мы. Сеньор Сулоага был и остается законным президентом. И мы будем вас судить. А то, что ваши действия возмутили даже этих узурпаторов в Мехико, свидетельствует о несомненности вины.
Окампо пожал плечами.
— Я подписывал договор как министр правительства, а не как частное лицо. Для того чтобы судить меня, нужно выслушать показания моих коллег. Поэтому я предпочел бы перенести прения в конгресс.
— Я бы предпочел, — сказал Маркес, полузакрыв глаза, и его лицо багрово набухло, — я бы предпочел расстрелять вас собственной рукой за то, что вы и вам подобные сделали с Мексикой. Вот что предпочел бы я. И немедленно…
— Нет, — торопливо сказал Сулоага, с некоторым испугом взглянув на Маркеса, — все должно быть по закону! Приговор — только после суда!
Окампо увели.
— Сеньор президент, — сказал Маркес, глядя на неподвижного Кахигу. — У нас ведь есть еще один смертник… Которого мы поймали с почтой… Как быть с ним?
Сулоага помассировал свою жесткую шею.
— Его можно расстрелять без суда, поскольку он взят с оружием.
— Прекрасно! — Маркес встал. Кахига тоже. — Спокойной ночи, сеньор президент.
Ночь Окампо проспал так крепко на железной кровати с толстой циновкой вместо матраса, что, проснувшись, никак не мог прийти в себя. Туман стоял перед глазами, голова была тяжелой, ноги слабыми. Ему дали умыться — он вышел во двор, и часовой полил ему из кувшина.
Тогда он проснулся окончательно, в голове прояснилось.
Ему дали лепешку и миску бобов.
Ставни в его комнате открыли, и он видел проезжавшие по улице конные отряды. В Тепехи дель Рио собралось не меньше нескольких сотен людей Маркеса.
Пришел священник и начал что-то говорить, с сочувствием глядя на Окампо. Дон Мельчор запомнил только: «Мексика устала от пролитой крови». Но ему не хотелось вступать в разговор, а тем более причащаться. Он сказал:
— Падре, у меня с богом все уже улажено, и у бога со мной — тоже.
Священник ушел огорченный.
Окампо, сидя на кровати, думал о Мехико, о том, что сделает Хуарес, узнав о его смерти. «Только бы они не вынудили его мстить…» Подумал, что если бы военным министром был Дегольядо, он не допустил бы самосудов. А Сарагоса? Он не знал его.
Он видел беспомощное лицо Дегольядо, когда тот пришел к нему, Окампо, после заседания правительства, тогда, в Веракрусе. «Они хотят судить меня как изменника… Ну, что ж! Дону Бенито виднее… Он-то знает — изменник ли я. Только быстрее бы…»
Зачем Сулоаге нужна комедия с судом? Я предпочел бы иметь дело с этим откровенным убийцей, Маркесом…
Вошел Кахига.
— Пойдемте, сеньор Окампо, — равнодушно сказал он.
— Судьи уже в сборе?
— Да. Они ждут.
— Я не знаю, с какой скоростью у вас тут приводятся в исполнение приговоры, и хотел бы написать завещание.
— Это ваше право.
Принесли чернильный прибор и бумагу.
«После Гвадалахары я не писал завещаний… Три с половиной года… Для нынешних времен слишком долгий срок…»
Он перечислил своих четырех дочерей, пятую — приемную. Ясно указал, что получает каждая из них. Написал некоторые советы и приказания своему управляющему. Он писал, не торопясь.
Кахига пощелкал пальцами.
— Заканчиваю, капитан, — сказал Окампо.
«Я прощаюсь со всеми моими добрыми друзьями и со всеми, кто помог мне в большом и малом, и умираю с верой в то, что, служа моей стране, делал все к ее пользе».
Он сложил лист и оставил его на столе.
— Пусть это отдадут священнику.
Ему велели сесть на лошадь. Десяток всадников окружил его. Они выехали из селения и неспешно двинулись по мягкой пыльной дороге. Копыта коней тонули в красной пыли.
Через полчаса возле маленькой асьенды они придержали коней.
Вышел испуганный старик с седыми бакенбардами.
— Как называется асьенда, сеньор? — спросил Окампо.
— Кальтенанго, сеньор, — торопливо ответил старик. — Я давно не занимаюсь политикой, да и никогда особенно ею не интересовался… Я — адвокат на покое из Морелии…
И тут он узнал Окампо.
— Боже мой, дон Мельчор…
Он с ужасом смотрел на вооруженных людей.
— Идите в дом, — сказал Кахига. — Никто вас не тронет.
Они спешились.
— Есть ли у вас какие-нибудь пожелания, сеньор Окампо? — спросил Кахига.
Дон Мельчор подумал.
— Пожалуй, я бы добавил кое-что к завещанию.
У старого адвоката взяли чернила, перо и бумагу. Окампо сел на скамью под ветхим навесом.
«Я завещаю свои книги, числом около десяти тысяч, дорогому мне колехио де Сан Николас в Морелии…»
Он посмотрел, щурясь, на обступивших его людей Кахиги.
«…разумеется, после того, как сеньоры, расстрелявшие меня, выберут себе те книги, которые возбудят их интерес».
— Я упомянул вас в своем завещании, капитан, — сказал он Кахиге. — В ваших интересах доставить это дополнение тому же священнику.
Кахига заглянул в написанное.
— Вам не удастся унизить меня, сеньор Окампо, — равнодушно сказал он.
Они отошли на сотню шагов от асьенды Кальтенанго и остановились.
Кривое полузасохшее перечное дерево росло на маленьком буром холме.
Кахига жестом приказал дону Мельчору встать возле холма.
Солдаты выстроились перед ним.
— Подождите, — сказал Окампо, — у меня осталось немного денег.
Известный петербургский писатель-историк приоткрывает завесу над «делом царевича Алексея», которое предшествовало событиям 1730 года, важнейшего периода русской истории, в котором обнаруживаются причины последующих исторических катаклизмов, захлестнувших Россию и разразившихся грандиозной катастрофой революции 1905 года. В это время у России появился шанс — выбрать конституционное правление и отказаться от самодержавия.12+ (Издание не рекомендуется детям младше 12 лет).В оформлении лицевой стороны обложки использована картина И.
Восстание 14 декабря 1825 года оставило трагический след в истории нашей Родины. Автор подробно прослеживает запутанную ситуацию междуцарствия, драматические события самого дня восстания, острую борьбу как в правительстве, так и в рядах тайного общества. Перед читателем предстают яркие характеры участников восстания, исследуются мотивы их поступков. Читатель познакомится и с теми, кто противостоял декабристам, с великими князьями и их окружением. Автор использует новый архивный материал. Для широкого круга читателей. 2-е издание, переработанное и дополненное.
Российско-кавказская драма — одна из самых ярких и горьких в нашей истории. Тяжелая война, истоки которой уходят во времена Персидского похода Петра I (1722 год), длившаяся шестьдесят лет в ХIХ веке и мощной подземной рекой вышедшая на поверхность в конце века ХХ, во многом определила судьбу России. Активный участник и историк завоевания Кавказа генерал Ростислав Фадеев писал в 1860 году: «Наше общество в массе не сознавало даже цели, для которой государство так настойчиво, с такими пожертвованиями добивалось покорения гор».
Книга Якова Гордина посвящена одному из самых ярких эпизодов в истории Российской империи — восстанию декабристов. Автор подробно исследует головоломную ситуацию, возникшую после смерти Александра I. Он предлагает свои решения загадочных ситуаций и труднообъяснимых поступков, отыскивает смысл и логику там, где они, казалось бы, отсутствуют. .
Первая книга двухтомника «Пушкин. Бродский. Империя и судьба» пронизана пушкинской темой. Пушкин – «певец империи и свободы» – присутствует даже там, где он впрямую не упоминается, ибо его судьба, как и судьба других героев книги, органично связана с трагедией великой империи. Хроника «Гибель Пушкина, или Предощущение катастрофы» – это не просто рассказ о последних годах жизни великого поэта, историка, мыслителя, но прежде всего попытка показать его провидческую мощь. Он отчаянно пытался предупредить Россию о грядущих катастрофах.
Книга Я. Гордина «Дуэли и дуэлянты» посвящена малоизученному, но очень важному аспекту русской истории петербургского периода — дуэльной традиции русского дворянства. На материале архивных документов — военно-судных дел и многочисленных мемуарных свидетельств автор излагает историю дуэлей в России XVIII–XIX веков. Трагические и комические ситуации, сильные характеры и примеры слабодушия, борьба власти с правом дворян самим разрешать свои личные конфликты, мучительное осознание и, затем, яростное отстаивание понятия дворянской чести — все это дает яркую и разнообразную картину жизни, прежде всего столичной, с петровских времен до середины прошлого века.В книге публикуются дуэльные кодексы и — впервые — «Дело о поручике Л.-Гв.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Творчество Льва Славина широко известно советскому и зарубежному читателю. Более чем за полувековую литературную деятельность им написано несколько романов, повестей, киносценариев, пьес, много рассказов и очерков. В разное время Л. Славиным опубликованы воспоминания, посвященные И. Бабелю, А. Платонову, Э. Багрицкому, Ю. Олеше, Вс. Иванову, М. Светлову. В серии «Пламенные революционеры» изданы повести Л. Славина «За нашу и вашу свободу» (1968 г.) — о Ярославе Домбровском и «Неистовый» (1973 г.) — о Виссарионе Белинском.
Валерий Осипов - автор многих произведений, посвященных проблемам современности. Его книги - «Неотправленное письмо», «Серебристый грибной дождь», «Рассказ в телеграммах», «Ускорение» и другие - хорошо знакомы читателям.Значительное место в творчестве писателя занимает историко-революционная тематика. В 1971 году в серии «Пламенные революционеры» вышла художественно-документальная повесть В. Осипова «Река рождается ручьями» об Александре Ульянове. Тепло встреченная читателями и прессой, книга выходит вторым изданием.
Армен Зурабов известен как прозаик и сценарист, автор книг рассказов и повестей «Каринка», «Клены», «Ожидание», пьесы «Лика», киноповести «Рождение». Эта книга Зурабова посвящена большевику-ленинцу, который вошел в историю под именем Камо (такова партийная кличка Семена Тер-Петросяна). Камо был человеком удивительного бесстрашия и мужества, для которого подвиг стал жизненной нормой. Писатель взял за основу последний год жизни своего героя — 1921-й, когда он готовился к поступлению в военную академию. Все события, описываемые в книге, как бы пропущены через восприятие главного героя, что дало возможность автору показать не только отважного и неуловимого Камо-боевика, борющегося с врагами революции, но и Камо, думающего о жизни страны, о Ленине, о совести.
Леонид Лиходеев широко известен как острый, наблюдательный писатель. Его фельетоны, напечатанные в «Правде», «Известиях», «Литературной газете», в журналах, издавались отдельными книгами. Он — автор романов «Я и мой автомобиль», «Четыре главы из жизни Марьи Николаевны», «Семь пятниц», а также книг «Боги, которые лепят горшки», «Цена умиления», «Искусство это искусство», «Местное время», «Тайна электричества» и др. В последнее время писатель работает над исторической темой.Его повесть «Сначала было слово» рассказывает о Петре Заичневском, который написал знаменитую прокламацию «Молодая Россия».