Три убийства Арсена Люпена - [34]

Доминик заколебался. Люпэн добавил два билета по сто франков и сказал:

— Такая щепетильность делает тебе честь, Доминик. Теперь садись на нее своим толстым задом и отвечай.

Метрдотель решился:

— Вы найдете их на улице Восстания, номер 3, в Нейли. Одного из них зовут Старьевщиком.

— Отлично. А теперь — имя, настоящее имя Альтенгейма. Ты его знаешь?

— Да. Рибейра.

— Доминик, это плохо кончится. Мне нужно настоящее имя.

— Парбери.

— Еще одна кличка.

Метрдотель снова заколебался. Люпэн добавил три билета по сто франков.

— В конце концов, что еще вам надо! — воскликнул человек. — Он ведь умер, не так ли? Умер ведь!

— Его имя, — повторил Люпэн.

— Его имя? Шевалье де Мальрейх.

Люпэн подскочил на стуле.

— Что? Что ты сказал? Шевалье… Повтори!

— Рауль де Мальрейх.

Наступило долгое безмолвие. С остановившимся взором Люпэн вспоминал безумную девушку-подростка из Вельденца, умершую от яда. У Изильды было то же самое родовое имя — Мальрейх. И то же имя носил мелкий французский дворянин, поступивший на службу к великим князьям Вельденца в XVIII столетии.

Он заговорил опять:

— Откуда он был, этот Мальрейх?

— По происхождению — француз, но родился в Германии. Я заглянул как-то в его бумаги. И так узнал имя. Ах, если бы он об этом знал, он бы меня, наверно, придушил!

Поразмыслив, Люпэн сказал:

— Вами всеми командовал он?

— Да.

— Но у него был сообщник, компаньон?

— Ах! Молчите! Молчите!..

Лицо метрдотеля приняло вдруг выражение острейшего беспокойства. Люпэн увидел признаки того же отвращения и страха, которые он сам испытывал, думая об убийце.

— Кто это? Ты его видел?

— Ох! Не будем о нем говорить! О нем нельзя говорить!

— Кто это, спрашиваю?

— Это хозяин… Главарь… Никто его не знает…

— Но ты ведь видел его? Отвечай! Видел?

— Иногда, во тьме… По ночам… При свете дня — ни разу. Его приказы поступали на клочках бумаги… Либо по телефону.

— Его имя?

— Я его не знаю. Мы о нем никогда не говорили. Это приносит несчастье.

— Он ходит в черном, не так ли?

— Да, в черном. Низенький, худенький… Светловолосый…

— И убивает, не так ли?

— Да, убивает. Убить для него — что для другого украсть кусочек хлеба.

Его голос дрожал. Он взмолился:

— Мы должны молчать… Нельзя о нем говорить… Я не зря говорю… Это приносит несчастье…

Люпэн умолк, невольно потрясенный страхом этого человека. Просидев некоторое время в раздумье, он встал и сказал ему:

— Возьми деньги… И, если хочешь отныне жить спокойно, — никому ни слова о нашем разговоре.

Он вышел вместе с Дудвилем из ресторана и проследовал к воротам Сен-Дени, в безмолвии размышляя обо всем, что узнал.

Наконец, взяв спутника за руку, сказал:

— Слушай меня внимательно, Дудвиль. Пойдешь на Северный вокзал — ты попадешь туда как раз вовремя, чтобы сесть в Люксембургский экспресс. Поедешь в Вельденц, главный город великого герцогства де Де-Пон-Вельденц. В городском магистрате без труда получишь копию свидетельства о рождении шевалье де Мальрейха и сведения о его семействе, в субботу вернешься в Париж.

— Предупредить Сюрте?

— Беру это на себя. Позвоню им и скажу, что ты болен. Да, еще пару слов. Встретимся снова в полдень в кафе на улице Восстания, называющемся ресторан Буфалло. Оденешься как рабочий.

На следующий же день Люпэн, в рабочей блузе и кепке, отправился в Нейли и начал свой розыск в номере 3 на улице Восстания. Проездные ворота здесь ведут в первый двор, и перед взором открывается настоящий городок, целый лабиринт переходов и мастерских, где кишит многочисленное население — мастеровые, женщины, дети. За несколько минут он сумел завоевать симпатию консьержки, с которой целый час болтал о самых разных вещах. За этот час он заметил несколько личностей, прошедших мимо, личностей, которые приковали к себе его внимание.

«О, — подумал он, — здесь бродит дичь, и дух от нее идет — за версту учуешь… С виду — порядочные люди, зато око — зверя, который знает, что враг — повсюду вокруг, что каждый куст, каждый клок травы может скрывать засаду».

Вторую половину пятницы и первую субботы он продолжал поиск и пришел к уверенности, что все семь сообщников Альтенгейма жили в этом скоплении разномастных построек. Четверо открыто занимались профессией «торговцев платьем». Двое продавали газеты, седьмой представлялся старьевщиком, как его, впрочем, и звали в этом месте.

Они приходили друг за другом, не подавая виду, что знакомы. Но вечером Люпэн обнаружил, что они собираются в чем-то вроде сарая, в глубине самого дальнего двора, сарае, в котором Старьевщик держал свой товар — старое железо, ржавые трубы, жаровни, чугунные печурки… И, вероятно, множество краденых вещей.

«Ну вот, — думал он, — дело движется. Я попросил у кузена в Германии месяц; по-моему, хватит и двух недель. Будет, думаю, приятно вести работу руками молодцов, которые некогда заставили меня нырнуть в Сену. Мой бедный Гурель, ты будешь наконец отомщен. И давно пора».

В полдень он появился в ресторане Буффало, в маленьком, низком зале, куда каменщики и биндюжники приходили утолить голод дежурным блюдом. Вскоре к нему кто-то подсел.

— Все сделано, патрон.

— Ах, это ты, Дудвиль. Тем лучше, мне не терпится узнать. Получил сведения? Копию метрики? Рассказывай побыстрее.