Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций - [53]

Постепенно все азартные игры, хотя и продолжали процветать при дворе, были запрещены в других местах. Король, становясь все более степенным под религиозным влиянием мадам де Ментенон, упрекал расточительную знать, но популярность бассеты и других игр неуклонно росла. Людовик обещал де ла Рени предоставить ему власть, достаточную для того, чтобы упразднить все азартные игры, но никогда не рисковал прибегнуть к очевидному способу введения запрета при дворе. Ни игру, ни жульничество не удавалось подавить в высших светских кругах Франции до тех пор, пока приход революции не превратил попытку обмануть гильотину в более азартную игру.

Помпадур читает почту

Невозможно представить себе порядок действия, недальновидность и фобии всех генерал-лейтенантов от Габриэля Николя де ла Рени до Тро де Кросна, чья изощренная система шпионажа уловила первые толчки вулканических революционных извержений, сметших Бурбонов и всю их власть, но ничего не смогла сделать для их предотвращения. Некоторые из директоров королевской полиции отличались весьма необычными методами, хотя вряд ли кто-то из них прославился выдающимися способностями. Д'Арженсон-старший вызывал всеобщую ненависть и страх, однако он очистил притоны от воров и преступников, и его беспощадная жестокость, как правило, соответствовала жестокости преступлений, за которые он наказывал. Его сын, младший д'Арженсон, стал инициатором «Закона о паспортах, согласно которому выезд за границу без паспорта считался тяжким преступлением». Эро, который отличался всеми формами фанатизма и нетерпимости, прославился своими преследованиями франкмасонов.

Д'Омбреваль был столь же нетерпим, но его отличительные черты основывались на непримиримом преследовании полубезумных фанатиков, известных как конвульсионеры. Его агентам было поручено повсюду искать этих преступников. Он выслеживал их «в самых уединенных местах, не делая скидку ни на возраст, ни на пол, и бросал всех в тюрьму». Но конвульсионеры бросили вызов королевской полиции, выпуская периодическое издание «Церковные новости», которое они печатали и распространяли прямо под носом властей. Армия находчивых и неразборчивых в средствах шпионов д'Омбреваля так и не смогла выяснить, кто это написал или где это было напечатано. «Иногда издание появлялось в городе, иногда в деревне. Оно печаталось то в предместьях, то среди груды дров в Гро-Кайу, то на баржах на Сене или в частных домах».

Этим дерзким фанатикам приписывают множество других хитроумных изобретений. Чтобы обойти барьеры, они использовали пуделя, на которого надевали фальшивый мех поверх его бритого тела; под этим мехом были спрятаны печатные листы, которые незаметно проносились в Париж. Говорят, что однажды авторы этой дерзкой пропаганды настолько осмелели, что, пока д'Омбреваль обыскивал дом в поисках печатного станка, несколько экземпляров «Церковных новостей», еще влажных от типографской краски, подбросили в ожидавшую его карету.

Неразборчивый в средствах Беррье был обязан своим назначением на пост генерал-лейтенанта полиции маркизе де Помпадур, чьим ставленником он являлся. С пылом чрезмерного льстеца он использовал все свои служебные полномочия, чтобы шпионить за соперницами маркизы, разнюхивать, что именно говорят о ней или против нее, и мстить за каждое нападение немедленными арестами. Дабы угодить царственной любовнице Людовика XV, Беррье каждый день представлял отчет своих шпионов обо всех скандальных сплетнях, которые ходили по Парижу. От этого оставался один лишь шаг к процветанию печально известного «Черного кабинета» — правительственного бюро почтового шпионажа, посредством которого каждое письмо, доверенное французской почте, было прочитано. Целый штат доверенных клерков, работавших непосредственно под руководством Жанеля, главного почтмейстера, снимал оттиски печатей с помощью ртути, плавил воск над паром, извлекал письма из конвертов, читал их и переписывал любые детали, которые могли бы заинтересовать или позабавить короля и Помпадур. Последняя, самая решительная завоевательница самых праздных и легко впадавших в скуку французских монархов, «всегда рассматривала полицейский шпионаж как одно из самых действенных орудий деспотизма… Совет министров имел обыкновение собираться у нее дома, и именно по ее предложению шпионы засылались во все европейские дворы».

Талант всеведения господина де Сартина

Если вышеприведенные полицейские руководители кажутся неэффективными, узколобыми и мстительными и практически негодными для своих должностей, то мы должны помнить, что почти все, что они пытались осуществить, имело целью расчистить себе путь как форму государственного нововведения. В той или иной степени каждый генерал-лейтенант являлся первопроходцем, с недостатками первопроходца и с моральной неустойчивостью типичного французского придворного XVII или XVIII века. Экспериментируя с полицейским шпионажем и репрессиями, эти коварные карьеристы учили других монархов Европы тому, что азиатские правители уже усвоили на протяжении многих веков деспотического опыта.

Де Сартин, из всех тех, кто командовал полицией Бурбонов до начала революции, оказался самым упорным и талантливым. Свою самую раннюю репутацию он приобрел при помощи хитрости, характерной для этого человека и его времени; но та слава, которую его всеведущая шпионская система принесла ему в дальнейшем, была результатом невероятного полицейского надзора. Популярный анекдот о его заслугах повествует о том, как один государственный деятель написал де Сартину из Вены, чтобы тот потребовал арестовать известного австрийского грабителя, «укрывшегося в Париже», и вернуть его в цепях на родину. Начальник французской полиции сразу же ответил, что разыскиваемый находится не где-то во Франции, а в Вене. Он назвал адрес преступника и точное время, в которое тот входил или выходил из этого укрытия, а также те методы маскировки, которыми он обычно пользовался. Все эти сведения оказались верными; грабитель был пойман врасплох и арестован.