Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций - [49]

За девять лет до этого, в 1708 году, воинственный Карл XII с его неуемной одержимостью Александром Великим приговорил к смерти на колесе одного ливонского дворянина, Иоганна Рейнхольда, графа Паткуля. Дефо никогда не слышал о Паткуле до его казни, но теперь асу английских пропагандистов пришло в голову, что сейчас самое подходящее время для возрождения дискуссии о забытой гнусности короля Карла. Получившийся в результате памфлет, появившийся почти мгновенно, являлся известным переводом оригинального произведения лютеранского священника, который находился при несчастном Паткуле в его последние часы. Этот «священник», однако, был разоблачен современными учеными как бессовестный плагиатор, ибо, осуждая Карла и раскрывая перед цивилизованными современниками страдания и невинность осужденного Паткуля, он позаимствовал целых четыре страницы из более ранней работы Даниэля Дефо о войнах Карла XII.

Такое нападение на шведского монарха нельзя было оставить без внимания, и граф Гилленборг сделал решительные заявления британскому правительству, требуя сурового наказания для слишком откровенного критика чужой королевской власти. Это был еще не тот век, когда любой простолюдин, не говоря уже о каком-то «писаке», мог безнаказанно поносить живого короля. Дефо, однако, была оказана правительственная поддержка, и поэтому граф Гилленборг был еще более смущен тем, что ничего не добился от министров короля Георга в своей контратаке на памфлетиста.

В апреле 1717 года, когда лорд Сандерленд сменил на посту Тауншенда, хитроумный Дефо еще больше обязал правительство, ухитрившись присоединиться — «под видом переводчика иностранных новостей» — к газете тори мистера Натаниэля Миста[2]. Тогдашний каламбур гласил, что Дефо «с удовольствием скрылся в тумане», а Сандерленд пребывал в еще большем восторге, поскольку еженедельная газета Миста являлась печатным органом претендента на престол Стюарта. Дефо кратко изложил свою собственную тайную цель: «В целом, однако, при таком руководстве, еженедельное издание (Миста) и „Письмо“ Дормера, а также Mercurius Politicus, который находится в той же самой природе управления, что и газета, всегда будут распространяться как газеты тори, и все же будут неправомочны и ослаблены, дабы не причинять никакого вреда или не оскорблять правительство». Он описывал корреспондентов и сторонников Миста как «папистов, якобитов и разгневанных Высоких тористов — поколение, которое, как я открыто признаю, ненавистно самой моей душе».

Его задание было, несомненно, опасным, но Дефо взялся за него с большим рвением. Преимущества использования на службе «правительственного» редактора, который к тому же оказался гением, вскоре проявились на страницах издания Миста. Дефо тянул в одну сторону, якобиты — в другую, а Мист тем временем страдал от конвульсий приступов беспокойства, нерешительности и преуспевания. Политические статьи, яростно нападавшие на правительство, были вытеснены в пользу «занимательных историй» и материалов, написанных в шутливом тоне, который отпугнул старых читателей Миста, но привлек сотни новых. Несмотря на это, газета Миста все еще подвергалась резкой критике со стороны органа вигов — газеты Рида; и когда, что являлось неизбежным, связь Дефо с Мистом просочилась наружу, пресса вигов веселилась, а тори пребывали вне себя от ярости.

В конечном счете в газете Миста вновь появились резко антиправительственные статьи. В октябре 1718 года было опубликовано письмо, подписанное «сэром Эндрю Политиком», которое настолько глубоко ранило чувствительных министров короны, что в типографии Миста произвели обыск с целью найти оригинал письма. На допросе Мист клялся, что это Дефо был автором оскорбительного письма «Политика». Лорд Стенхоуп, по-видимому, знал все это от самого Дефо, и никакого судебного преследования не последовало. Вскоре после этого, благодаря заступничеству Дефо, Миста отпустили на волю. И в двух последующих случаях влияние Дефо способствовало освобождению Миста из-под стражи. Презирая политические взгляды Миста, Дефо, по-видимому, обращался с ним по-доброму и сочувственно, как миссионер, который боролся за душу язычника и который уже вовлек его в неприятности. Мист отвечал ему не чем иным, как фанатичной враждебностью, поскольку влияние Дефо на правительство вышло наружу. Таким образом, эти двое расстались, что было отмечено в газете Рида 6 декабря 1718 года рифмованным намеком на то, что они поссорились из-за дележа прибыли:

Что за дрязги приключились

Меж таких лжецов, как Фо и Мист?

 Явно ссора из-за денег,

 Карлик Дэн уж больно жаден до них и прижимист.

Заговор якобитов

С того дня, как король Яков II в страхе покинул свой трон, и до неопределенной даты, возможно, связанной с коронацией Георга III или преклонным возрастом принца Карла Эдуарда Стюарта, Британские острова постоянно были охвачены якобитскими заговорами. После тщательного исследования мы вполне можем согласиться с тем, что сторонники якобитов одержали победу и до сих пор удерживают рекорд всех времен по количеству различных заговоров. На это ушло очень много времени и денег, и даже человеческих жизней, но нет почти никаких доказательств тому, что это что-то дало.