Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций - [180]

Глава 59 Сторожевые псы диктатуры

Политические «боссы» в Латинской Америке, как правило, пренебрегали опускаться до предвыборных уловок, практикуемых в Соединенных Штатах. К тому же куда дешевле выходило не обещать голосовавшему того, что он получит, если проголосует за тебя, а убедить его в том, что он будет убит, если проголосует против. Удушающая хватка жадно рвущихся к власти диктаторов оставила свой след на горле практически каждой из республик Южной и Центральной Америки. Некоторые были расточительны и постоянно существовали под завуалированной формой деспотического правления. Некоторые процветали, хотя и не чрезмерно, и даже при значительном улучшении уровня жизни, хотя бы по той причине, что природные ресурсы страны были настолько богаты, что переполняли карманы мародеров.

Такое диктаторство в административном смысле означало особую смесь иллюзорного прогресса, репрессий и пренебрежения. Это также означало обуздание свободы слова и собрания, подкупленную оппозицию с кляпом во рту, а также коррумпированную прессу. А еще шпионов и наемных информаторов, мелких тиранов и мошенников вместе с темницами, поркой, пытками, военным судом, ссылкой, казнью и процедурой habeas corpus (неприкосновенность личности) только как привилегию гробовщика. Короче говоря, это призвало к любой крайности и безжалостности в деятельности политической полиции.

В то время как детективы Северной Америки обычно изображаются в виде «сыщиков», мягко ступающих на резиновых подошвах, то типичный государственный агент латиноамериканской диктатуры топает на кованых подошвах и намеревается наступить ими на шею гражданина. Любой подозреваемый, которого трудно было бы обвинить, но чья ценность вряд ли имеет значение, будет застрелен при попытке к бегству. Подобная полицейская практика уже давно закрепилась в Латинской Америке — деспотичной и революционной. Мадридское иго было радостно сброшено, но после поколений свободы и народного избирательного права, на рубеже столетия существовало еще много латиноамериканских республик, для которых монархии Испании или России могли быть свергнуты, как программа либеральной реформы.

Среди такого количества политических генералов-диктаторов находились настоящие монстры. В маленьком Парагвае правил диктатор, который обладал всеми садистскими замашками Ивана Грозного, без каких-либо оправданий невежества или отсутствия сострадания XVI века. До него Парагвай жил под благосклонным абсолютизмом иезуитских миссионеров, которые правили страной твердо и добродетельно в течение ста лет. С коренными гуарани они обращались как с детьми — бескорыстно, как могут быть бескорыстны люди, церковники или святые, обладающие абсолютной властью, но исповедуя идеальный коммунизм в своей мирской жизни. Все это изменил генерал Франсия, антиклерикальный фанатик, ставший диктатором. Он находил удовольствие в предвкушении казни своих жертв и заставлял их ждать на скамейке в поле зрения окон его дворца, пока он не соблаговолит дать сигнал к началу расстрела.

Запущенный Франсией политический террор вместе с диктаторством унаследовал после его смерти племянник диктатора Карлос Антонио Лопес. Садизму Карлос предпочитал вымогательство; пока люди кланялись и давали взятки, он оставался доволен. После смерти Карлоса его сын, Франсиско Солано Лопес, стал претендентом на пост El Supremo. Живя в Европе, Франсиско обзавелся наполеоновским комплексом и любовницей, Элизой Линч, типичной кокоткой Второй империи. Подражая политическим амбициям Наполеона III, этот монстр принес Парагваю разруху и смерть, сократив мужское население страны на сотни тысяч. Представляется невозможным описать подробно Элизу Линч, урожденную ирландку. Однако она доминировала над Лопесом наравне с его жестокой манией. Он приказал публично выпороть собственную мать за то, что та выступала против злоупотребления им властью; пытки и казнь в отношении женщин стали обычной политикой его деспотизма. Шпионы Лопеса шныряли повсюду; ни одному гражданину, высокородному или простолюдину, не удавалось избежать сетей этого чудовищного тирана. Следуя агрессивному и заносчивому курсу внешней политики, Лопес спровоцировал заключение против себя альянса соседних стран. Солдат приходилось гнать на войну плетью; а затем этот «Наполеон», ведущий свою родословную полукровки от бразильского погонщика мулов, привел свою армию к поражению и практически уничтожению.

Его восьмилетнее правление стало «черной чумой» парагвайской истории. И с тех пор каждый латиноамериканский диктатор обладает или приобретает какие-либо его черты. Их истории — шпионаж и интриги, похождения, убийства и отвратительное мародерство — читаются как фантастическое сочинение потерявшего разум писателя. Латиноамериканские диктаторы являлись прирожденными фашистами еще за целое поколение до знаменитого марша в Риме. Стоить отметить, что, каким бы демократическим их правление ни было у себя дома, вмешательство североамериканцев в дела латиноамериканцев разжигает и открыто защищает наихудшие проявления фашистской диктатуры.

Генерал Хуан Висенте Гомес захватил власть в Венесуэле во время мятежа 1908 года — когда Чиприано Кастро находился за границей — и удерживал ее всеми известными средствами до самой своей смерти. Он правил страной двадцать семь лет — рекорд непрерывного управления южноамериканским государством одной личностью. Для поддержания своей власти Гомес организовал то, что, вероятно, является одной из самых эффективных секретных служб в мире. На каждого одетого в униформу полицейского Каракаса приходилась целая дюжина сыщиков и шпионов в штатском, которые крутились в театрах, в лобби отелей, в ресторанах, салонах и на каждом уличном углу, всегда начеку подслушать обрывки революционных речей. Жесткая цензура создавала самое неблагоприятное отношение иностранцев к гражданам Венесуэлы.