Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций - [140]

Но еще до того, как он взялся за эту наиболее пагубную для Франции шпионскую операцию, произошло событие, которое показывает, почему именно на Штибера пал выбор государственного деятеля такого масштаба, как Бисмарк. Посредством своих прежних связей с одним из русских информаторов Штибер узнал о готовящемся покушении на царя Александра II, когда тот будет находиться в Париже. Как гость и возможный союзник Наполеона III, царь должен был быть приглашен на устроенный в его честь парад в Лоншане, где убийца-поляк готовился совершить террористический акт. Посоветовавшись с Бисмарком, Штибер умышленно задержал передачу французам этих сведений почти до самого начала парада.

Будь французские власти предупреждены об этом заблаговременно, они могли бы полностью подавить этот заговор, не привлекая к нему особого внимания. Преднамеренная задержка Штибера поставила французскую полицию в крайне затруднительное и щекотливое положение. Перепуганные сыщики кинулись спасать положение. Второпях они встревожили царя, подняли на ноги всю его свиту, после чего учинили сенсационную поимку заговорщиков. Покушение не состоялось, но предостережение Штибера не являлось легальным доказательством вины, и, по французским законам, суровое наказание было невозможно. Подозрение в намерении совершить покушение на русского царя не давало права выдавать предполагаемого главаря или его сообщников или приговорить их к длительному тюремному заключению.

Царь, как того и ожидали в Берлине, не пожелал признавать подобных юридических тонкостей. Этот бонапартистский выскочка, неоднократно говорил он впоследствии, так мало заботится о жизни настоящего императора, что даже не потрудился примерно наказать убийц, которые едва не преуспели в своем чудовищном намерении. В результате отношения между Александром II и Наполеоном III заметно охладели, что и требовалось Бисмарку, стремившемуся изолировать Францию и заманить французского правителя и его маршалов в смертельную ловушку.

Так много сделав для изоляции Франции в период подготовки к войне, Штибер, можно сказать, сдвинул горы для обеспечения тевтонской победы Германии. Он и его главные помощники, Зерницкий и Кальтенбах, прожили полтора года во Франции, постоянно шпионя, выслеживая, отмечая все важное и одновременно устраивая на жительство во Франции целые толпы своих агентов, которые должны были дожидаться вторжения германской армии. За это время шпионская тройка переслала в Берлин множество шифрованных донесений с описанием своих успехов. А когда шпионы наконец отбыли на родину, они захватили с собой три чемодана дополнительных материалов, доставленных в багажном отделении экспресса как обыкновенный багаж.

Глава 46 Король ищеек

Шопенгауэр утверждал, что немцы отличаются абсолютным отсутствием того чувства, которое римляне называли verecundia — чувство стыда. Может быть, это обстоятельство огорчало философа и беспокоило некоторых его соотечественников, но оно объясняет многие разительные факты из деятельности секретной службы. Вильгельм Штибер в роли молодого адвоката, агента-провокатора, полицейского служащего и военного шпиона хронически страдал именно таким «абсолютным отсутствием стыдливости». Моральный дефект Штибера вполне устраивал Бисмарка и династию Гогенцоллернов, не говоря уже о том, что он сильно укрепил его положение в государстве. Он никогда не слышал о подобном комплексе и даже не догадывался, что обладал им.

Когда разразилась Франко-прусская война, Штибер попал в свою стихию. Впоследствии он хвастался, что имел во Франции, в зонах вторжения прусской армии, 40 тысяч шпионов, когда 6 августа 1870 года поражение маршала Мак-Магона у Ворта (деревня в Эльзасе) предрекло падение восемнадцатилетней императорской короны и «отливку» другой, предназначенной для «ношения» в течение более чем в два раза превышающий длительный срок.

Можно с уверенностью сказать, что такого количества шпионов у Штибера никогда не было. В его распоряжении имелось, вероятно, 10–15 тысяч человек, скомпрометировавших себя принятием платы за тайные услуги. Биограф Штибера доктор Леопольд Ауэрбах выразил мнение, что Штибер мог назвать — если бы зашел спор — не только 40 тысяч фамилий, но и адресов. Однако даже сеть из 5000 агентов предполагает наличие огромного аппарата для их вербовки, поддержания дисциплины, проверки донесений и вознаграждения каждого по его заслугам. Жаль, что никто не поймал Штибера на слове и не предложил ему действительно представить эти «листки учета», ибо легенда об этой титанической организации, ипподроме с 40 тысячами шпионов, продолжала гипнотизировать европейские умы, когда Германия в 1914 году разожгла пламя Первой мировой войны.

Полковник барон Стоффель, французский военный атташе в Берлине в 1866–1870 годах, по всей вероятности, был внимательным наблюдателем. Он ничего не слышал об этих 40 тысячах шпионов, но сумел раскрыть немало тайных приготовлений, которые велись в пресловуто известном шпионском бюро Штибера. Так, он узнал многое о Штибере, о Зерницком, Кальтенбахе и их главных лазутчиках. Существуют данные о том, что Стоффель докладывал о своих подозрениях в Париж, но эти предостережения оставлялись без нужного внимания, а сам он лишь заслужил репутацию паникера.