Три товарища и другие романы - [11]

— Черт возьми, — воскликнул Ленц, — вот так штука! Теперь вы, стало быть, первооткрыватель, и ваше имя запишут на скрижалях науки!

Мы выпили еще по одной во славу щетинистых усиков, Барзиг вытер подбородок.

— А у меня для вас хорошая новость. Можете забирать «форд». Дирекция утвердила ремонт за вами.

— Великолепно, — сказал Кестер. — Это нам очень кстати. А как дела с нашей сметой?

— Тоже утверждена.

— Без сокращений?

Барзиг прищурился одним глазом.

— Сначала руководство ни в какую не соглашалось. Но в конце концов…

— За страховое общество «Феникс» нужно выпить по полной! — выпалил Ленц, снова наполняя рюмки.

Барзиг встал и начал прощаться.

— Подумать только, — сказал он, уходя. — Женщина, которая была в «форде», все-таки на днях умерла. А ведь у нее были всего лишь порезы. Видно, потеряла много крови.

— Сколько же ей было лет? — спросил Кестер.

— Тридцать четыре, — ответил Барзиг. — Беременность на четвертом месяце. Двадцать тысяч страховки.

Мы сразу же поехали за машиной. Она стояла во дворе владельца булочной. Подвыпивший булочник врезался на ней ночью в стену. Пострадала только жена, сам он не получил и царапины.

Мы встретили его в гараже, куда отправились, чтобы подготовить машину к буксировке. Какое-то время он молча наблюдал за нами; кургузый, с мясистым затылком, короткой шеей, он стоял, склонив голову, напоминая мешок, прислоненный к стене. С нездоровым, сероватым, как у всех пекарей, цветом лица, в полумраке он походил на большого мучного червя. Наконец он медленно приблизился.

— Когда машина будет готова? — спросил он.

— Недели через три, — ответил Кестер.

Булочник ткнул пальцем в кузов.

— Это ведь тоже включено в общий счет, не так ли?

— Как так? — спросил Отто. — Верх целехонек.

Булочник сделал нетерпеливый жест.

— Конечно-конечно. Но ведь общая-то сумма большая. Так что может хватить и на кузов. Мы ведь понимаем друг друга?

— Нет, — сказал Кестер.

Понять было несложно. Этот тип хотел задарма получить новый кузов, включив его потихоньку в общую смету страховки. Мы немного поспорили. Он пригрозил аннулировать заказ, передоверив его другой, более покладистой мастерской. И Кестер в конце концов уступил. Он никогда не сделал бы этого, если б у нас была другая работа.

— Ну вот, сразу бы так, — криво усмехнулся булочник. — Значит, я зайду на днях — материал подобрать. Лучше бы всего беж. Каких-нибудь нежных оттенков…

Мы тронулись в путь. На шоссе Ленц показал рукой на большие темные пятна, что были на сиденьях «форда».

— Кровь его погибшей жены. А он новый кузов себе выжуливает. «Беж». «Нежных оттенков». Хорош гусь! Не удивлюсь, если он слупит страховку за двух мертвецов. Ведь жена-то была беременна.

Кестер пожал плечами:

— Он, по-видимому, считает, что это разные вещи, которые не надо путать.

— Наверное, — согласился Ленц. — Есть ведь люди, которые и в несчастье находят счастье. А нам это обойдется ровно в полсотни.

* * *

После обеда я под благовидным предлогом отправился домой. На пять у меня была назначена встреча с Патрицией Хольман, но в мастерской я не сказал об этом ни слова. Не то чтобы хотел скрыть, просто не верил, что это случится.

Она предложила для свидания одно кафе. Раньше я там никогда не бывал, знал только, что это небольшое изысканное заведение. С тем и отправился. Но едва переступил порог, как непроизвольно отпрянул. Все помещение было набито женщинами, и они галдели. Я попал в типично дамскую кондитерскую.

Мне с трудом удалось протиснуться к столику, который только что освободился. Я неприязненно огляделся. Кроме меня, тут было еще только двое мужчин, да и те мне не понравились.

— Кофе, чаю, шоколаду? — спросил кельнер, смахивая салфеткой крошки от пирожного прямо мне на костюм.

— Двойную порцию коньяка, — с вызовом сказал я.

Он принес коньяк. Но заодно привел с собой целый хоровод алчущих места дамочек во главе с преклонного возраста особой атлетического сложения в шляпе со страусовыми перьями.

— Вот, не угодно ли, четыре места, — сказал кельнер, указывая на мой стол.

— Стоп, стоп! — возразил я. — Здесь занято. Ко мне должны прийти.

— Нет, так не годится, уважаемый, — сказал кельнер. — В это время у нас нельзя занимать места.

Я посмотрел на него. Потом перевел взгляд на даму атлетического сложения, которая уже вплотную подошла к столу и вцепилась в спинку стула. Я увидел ее лицо и понял, что дальнейшее сопротивление бессмысленно. Пали хоть из пушек, решимости этой дамы завоевать стол не поколебать.

— Не могли бы вы по крайней мере принести мне еще коньяку? — в ворчливом тоне обратился я к кельнеру.

— Извольте, сударь. Опять двойной?

— Да.

— Слушаюсь. — Он поклонился. — Это ведь столик на шесть персон, — сказал он извиняющимся тоном.

— Ладно уж, принесите только коньяк.

Атлетка, надо полагать, была из общества трезвости. Она с таким видом уставилась на мой коньяк, точно это была тухлая рыба. Чтобы позлить ее, я заказал еще и, в свой черед, уставился на нее. Вся эта ситуация показалась мне вдруг ужасно нелепой. Зачем я здесь? И чего я хочу от этой девушки? Я даже не был уверен, что узнаю ее в такой суматохе и при таком гаме. Начиная злиться, я опрокинул коньяк.