Три судьбы под солнцем - [70]

– Все так плохо? – поморщилась Бостон.

– Все два дня они будут критиковать и придираться.

– Скажи им, чтобы не приезжали, – посоветовала Бостон. – Я не знаю, как это сделать.

Дина подумала, что, если бы ее тетя и дядя были еще живы, ей было бы трудно в чем-либо им отказать. Они спасли ее, и она всегда будет чувствовать себя в долгу перед ними. И вдруг вспомнила давно минувшее время, когда они с Колином только поженились. Они поссорились. Дина не могла вспомнить, из-за чего именно, но помнила, как стояла у раковины, снова и снова намыливая руки. Колин наблюдал за ней, а потом пробормотал, что от ее тети больше вреда, чем пользы. Она наорала на него, сказав, что ему никогда этого не понять. Но теперь, глядя на свою израненную кожу и вспоминая, как затерла тело до ран в душе, Дина задумалась. Возможно, Колин был прав.

– Как там звучит эта старая поговорка? – спросила Дина. – Как выбраться живым из этой жизни?

Бостон вздохнула.

– Никто не знает.

– Повсюду проблемы, – подытожила Энди. – Мы можем только делать все возможное, работать с тем, что имеем, и напоминать нашим родителям, что люди могут быть счастливы, даже если у них нет Нобелевской премии.

Бостон застонала.

– Ты же врач! Это так круто! – Она подняла руку. – Да знаю я, знаю – не в твоей семье. Скажи своей маме, что я дни напролет рисую портреты умершего сына. Это сделает ее благодарной.

– Все еще рисуешь? – спросила Дина.

– В основном. Мне так легче. – Бостон улыбнулась Энди. – Очень помогает фреска. Я переключаюсь на крылья бабочек. Но когда расстраиваюсь или испытываю трудности, снова рисую его. – Она повернулась к Дине: – Может, мне следует время от времени пытаться признавать правду – в качестве терапии. Так жаль, что мы не подружились раньше. Не пойму, почему так вышло.

– Потому что ты считала, что я – сука без чувства юмора с палкой в заднице, а я думала, что ты – распущенная художница, демонстрирующая всем желающим свой идеальный брак. – Дина прикрыла рот рукой. – Не могу поверить, что сказала это.

Энди посмотрела на них обеих.

– Кажется, наметился определенный прогресс.

– Точно, – признала Бостон, а затем начала смеяться. – Дина, я собиралась нарисовать с тебя злую королеву из «Белоснежки». Ее всегда изображали брюнеткой, но мне кажется, в глубине души она – абсолютная блондинка.

Дина ждала вспышки раздражения и праведного гнева, которая возникала всякий раз, когда ее обижали. Но вместо этого почувствовала себя лишь немного беззащитной и полностью согласной с Бостон.

– Какого черта? – спросила она. – Я – злая ведьма. Я никому не нравлюсь. Да и с чего бы мне кому-то нравиться?

– А мне ты нравишься, – сказала Энди. – И да, ты не ошибаешься – меня это удивляет.

– И мне ты тоже нравишься, – подхватила Бостон. – Ты впечатляешь и пугаешь, но ты мне нравишься.

– Вы обе тоже мне нравитесь. – Дина заморгала, борясь с набежавшими слезами. – Ну вот, я плачу. Мне тридцать пять, это что, начало менопаузы?

Энди рассмеялась.

– Нет. Это стресс и алкоголь. Плюс чувство общности. Я такая же сложная и запутанная, как и вы обе.

– А может, и больше, – сухо заметила Дина.

Бостон кивнула.

– Определенно, ты – самое слабое звено.

– Да, да. Передай мне брауни.

– Это кафель для кухонного фартука, – объяснила Энди. – Он будет закрывать стену до самых шкафчиков.

Ее мать кивнула и прошлась по все еще недостроенной кухне. Полы были готовы, но шкафы стояли незакрепленные.

Линн Гордон была высокой гибкой женщиной лет шестидесяти. С таким телосложением, правильным уходом за кожей и разумным использованием филлеров и ботокса она легко могла сойти за сорокалетнюю. Когда мать окончательно сводила Энди с ума, девушка пыталась утешиться тем, что унаследовала хорошие гены. В конце концов, это было некоторой компенсацией за обиды и страдания.

Линн выглянула в окно.

– Отсюда открывается отличный вид. Стеклопакеты двойные?

Уэйд продолжал обнимать Энди за плечи. Его пальцы мягко сжались, словно предлагая силу и поддержку.

– Так и есть, – спокойно ответил он. – Мы сняли все внутренние стены до балок и установили новую проводку и изоляцию.

– Есть какое-то историческое общество, перед которым вы должны отчитываться?

– В округе есть такое, – подтвердила Энди. – Но их директивы носят очень общий характер. Дом нельзя сносить, и внешний вид должен быть сохранен. Но внутри я могу обновлять обстановку по своему желанию.

Отец Энди стал расспрашивать о сантехнике для кухни, которая появится на втором этаже. Линн взяла дочь за руку и повела к лестнице.

– Очень хорошая работа, – сказала мать. – Мне нравится офис внизу. Фреска будет… живенькая.

– Думаю, пациентам она понравится. Роспись стен для меня выполняет замечательная местная художница.

– А знаешь… – Мать оглядела будущую гостиную. – Когда ты впервые рассказала о своих планах, я подумала, что ты сошла с ума. Возможно, какой-то химический дисбаланс или заболевание крови затуманили тебе разум.

«Как это похоже на маму», – подумала Энди.

– А теперь?

– Я нахожу все это привлекательным.

– В самом деле?

– Я пытаюсь тебя поддержать. Ты определенно решила здесь поселиться. Вернуться в Сиэтл будет трудно.