Три стороны медали - [47]

Подобно шепоту безумца, магия проникала в разум гвардейца, заражала страхом и подтачивала его волю. Удушливая волна паники перехватила горло, не давая вздохнуть. С трудом расстегнув неудобную пряжку на шлеме, Торстен сорвал его с головы, и стало чуточку легче. Норд понял, что остался один, окруженный врагами, и в отчаянии поднял клинок, готовясь дорого продать свою жизнь.

Отрезвляющая боль рванула щеку, Торстен выронил меч и с удивлением увидел, что перед ним улыбаясь стоит Кель, только что отвесивший ему полновесную пощечину затянутой в боевую перчатку ладонью.

— Давно хотел это сделать, — насмешливо улыбнулся гвардеец. — Ты не раскисай, а то эти скаренные лягушки нам такого навнушают, что мы друг друга сами перережем, как тати с большой дороги у разграбленного каравана с золотом. Давай остальных в чувство приводить.

Торстен встряхнул головой, приходя в себя, и надел шлем. Напор ментальной магии никуда не исчез, но выдержав первый — самый страшный натиск, он теперь смог отрешиться от назойливого шепота, несущего безумие, и не поддаться чужой воли.

Рядом на земле скорчилась Тайми. Волшебница тихо всхлипывала сквозь сжатые губы и обхватила руками голову, словно пытаясь так защитить свой разум. Пылающие в вышине огненные шары шипели и мерцали в такт ее стонам. Казалось, что багровая мгла тумана пульсирует, словно гигантское сердце.

Тарн выставил вперед клинок и безостановочно крутился на месте. Торстен с трудом разглядел под низким шлемом налитый кровью безумный взгляд и понял, что к командиру приближаться опасно, поэтому просто метнул ему под ноги щит. Не ожидавший удара октат рухнул на лежащее рядом тело сийяри, а когда он, весь измазанный в крови хамелеона, встал на четвереньки, в его глазах больше не плясали искры сумасшествия.

Кель уже успел помочь подняться Риталу, потерявшему на несколько мгновений сознание. Торстен было шагнул к еще одному гвардейцу, который стиснул рукоять меча мертвой хваткой и застыл на месте, но со спины к тому уже подскочил один из пехотинцев. Шлема на солдате не было, на губах пузырилась пена, а налитые кровью глаза сверкали безумием. С диким воем солдат обрушил меч на шею бойца Сплава, разом разрубив кольчужную бармицу и шейные позвонки.

Спятивший пехотинец, весело хихикнув, шагнул к Торстену, и к своему ужасу норд сообразил, что безоружен. Он попытался достать кинжал и отскочить, но после ментального удара тело плохо слушалось владельца, и гвардеец запнулся о чью-то ногу. Растянувшись на земли, норд на одних рефлексах откатился в сторону, но опасности уже не было. Безумный пехотинец оседал на землю с раскроенной головой, а над ним с окровавленным мечом возвышался Тарн.

На секунду Торстен встретился глазами с октатом и вздрогнул, разглядев в них боль и отчаяние командира, не сумевшего спасти своих людей. Сейчас он уже куда лучше понимал нежелание Тарна искать в опасных джунглях Винстона. Октат собирался просто выполнить приказ и не желал лишний раз рисковать своими солдатами.

Кровожадное рычание, которое тут же заглушил отчаянный человеческий крик, словно удар хлыста заставили Торстена вскочить на ноги и подхватить первый попавшийся меч. Пока люди пытались оправиться от ментального удара, хищники подобрались совсем близко и накинулись на беззащитных солдат.

Один из пехотинцев толи успевший прийти в себя, толи движимый безумием бросился вперед, отчаянно размахивая мечом, но не продержался и нескольких секунд, когда на него со всех сторон накинулись твари. Еще несколько солдат, устоявших на ногах, но не до конца оправившихся от ментальной атаки, стали легкой добычей и мгновенно были смяты этой живой волной. А хищники, добравшись до лежащих на земле, устроили себе кровавую трапезу и, довольно урча, разрывали на части тела беспомощных людей.

Тарн, Торстен, Кель, Ритал и четвертый выживший гвардеец с яростными воплями ринулись на помощь, но у них не было шансов против такого сонма тварей. Они не собирались покорно умирать, но понимали, что им остается лишь подороже продать собственные жизни.

У Торстена не было щита, но поначалу он успешно уворачивался от атак хищников, лихо рубя их выщербленным мечом. Но потом норд на секунду замешкался, и удар лапы громадной кошки распорол ему левую ладонь, одетую лишь в простую стеганную рукавицу. Она хорошо защищала от приходившихся в щит ударов, не давая прогибавшимся доскам раздробить кость, но сейчас, когда Торстен невольно заслонился безоружной рукой, изогнутые лезвия когтей легко рассекли тонкую ткань.

— Эх, никогда не думал, что умру в желудках тупых тварей, даже не способных найти себе нормальный лес, а не эти зловонные джунгли, — отчаянно отмахиваясь мечом от наседающих хищников, Кель еще пытался шутить, но его никто не поддержал. Желающих острить, уже находясь одной ногой в могиле, больше не нашлось.

Ритал не успел отшатнуться, когда в его и так изуродованное лицо плюнула ядом небольшая змейка, а следом очумевшего от боли бойца Сплава сбила с ног громадная кошка. Но полакомиться плотью гвардейца ей не дал подоспевший Кель, вонзивший свой клинок прямо в распахнутую пасть хищника, но и сам он едва не лишившийся головы под ударом серповидного лезвия новой твари. На его шлеме осталась изрядная вмятина, но Торстен не дал добить оглушенного друга, отбросив похожую на богомола бестию ударом собственного закованного в доспехи тела, а затем раскроив ей череп.