Три сражения - [7]

В связи с этим здесь, в нескольких десятках километров от Берлина, мне вспомнился случай, имевший место с одним из летчиков нашей эскадрильи. Произошел он еще на Украине. Тогда немцы в воздухе представляли еще довольно большую силу. Однажды я выслал на прикрытие своих войск шестерку «Лавочкиных». Вначале всё шло хорошо. Наши истребители пришли в отведенную им зону и приступили к патрулированию. Спустя некоторое время рация наведения сообщила командиру шестерки о подходе группы немецких самолетов.

Получив этот сигнал, «Лавочкины» перелетели линию фронта, сблизились с противником и затеяли что-то вроде воздушного боя. Наш патруль произвел нечто похожее на атаку и немного покрутился на виражах. Затем авианаводчики увидели, как обе группы самолетов – наша и немецкая – разошлись в разные стороны. Немцы – хотя они и не отбомбились – видимо, были довольны, что остались целыми. Наши были вполне удовлетворены тем, что не допустили врага к переднему краю наземных войск. По возвращении «Лавочкиных» на аэродром я вызвал к себе командира патруля:

– Почему вы упустили «Юнкерсов»? Разве так действуют настоящие истребители?

Командир патруля удивленно ответил:

– А зачем было затевать свалку? Они же были над своей территорией и к нам особенно не лезли.

Надо сказать, что подобные наивные рассуждения в ту пору выражали мнение некоторых пилотов. Воздушный бой, о котором идет речь, не состоялся не потому, что летчики испугались немцев. В наш воздушный патруль входили опытные боевые пилоты. Двое из них даже имели по тарану. Причина крылась в другом. Тогда, хотя мы и наступали, кое-кто из наших истребителей действовал еще далеко не так, как в последний период войны.

Были летчики, которые понимали свою задачу довольно узко. Они рассуждали примерно так: «Держись линии фронта. Оберегай свои войска так, чтобы ни одна вражеская бомба не упала на их боевые порядки». Может быть с точки зрения формальной это было и верно. Но по существу это была пассивная оборона, а не активная, наступательная тактика. Истребители, прикрывающие свои войска, должны все свои действия подчинять идее неослабного поиска врага; поиска всюду, где бы он ни находился; поиска и немедленного уничтожения. У летчиков, придерживавшихся пассивного патрулирования, порой дела складывались далеко не так, как следовало. Встречая «Юнкерсов» и «Хейнкелей» над полем боя, они били их, но всё же часть вражеских бомбардировщиков иной раз успевала производить бомбометание и приносила некоторый ущерб нашим войскам.

Я вспомнил тот давно прошедший период воздушных боев с тем, чтобы сопоставить его с нашим последним воздушным сражением, проведенным в берлинском небе. Какая огромная разница между тем. что когда-то было, и тем, к чему мы пришли! В апрельские дни центральная группа наших войск готовилась к решающему удару на Берлин. Этот удар должен был наноситься в тесном взаимодействии с крупными авиационными силами, максимально придвинутыми к линии фронта.

Наш полк, как и десятки других истребительных полков, был в полной боевой готовности. Мы стояли в непосредственной близости к передовым позициям. Это давало нам ряд преимуществ. За счет сокращения «холостого» маршрута мы получили возможность глубже забираться во вражеские тылы и парализовать противника в его же расположении. Такое базирование было выгодным и для наших штурмовиков и бомбардировщиков. Они могли за счет сокращения бортового запаса горючего значительно увеличить свою бомбовую нагрузку и производить большее количество боевых вылетов. В нашем предварительном аэродромном маневре чувствовалась четкая организация, новизна и наступательный дух предстоящей операции.

Мы знали, что последнее сражение в воздухе будет серьезным. На узком участке фронта против нас немцы сосредоточили около 1 500 самолетов. Здесь были отборные немецкие эскадры – цвет вражеской авиации. К тому же мы стояли на полевых площадках. Многие из них располагались на лесных полянах и имели неудобные подходы. Немцы же базировались на отличных стационарных аэродромах берлинской зоны противовоздушной обороны. Эти аэродромы были хорошо оборудованы различными радиолокационными средствами. В запасе у врага был ряд авиационных новинок – самолеты с реактивными двигателями, различные «фау», самолеты-бомбы и т. д.

Воздушную операцию начали ночные бомбардировщики. С наступлением темноты в воздухе появились сотни «Поликарповых-2», «Ильюшиных-4» и «Петляковых». Всю мощь своего удара они обрушили на оборонительные позиции и живую силу противника. Никто в нашем полку в эту ночь не ложился спать. С аэродрома нам хорошо была видна вся картина ночного бомбардировочного удара. В небе шарили сотни немецких прожекторов. Под облаками висели тысячи огненных шапок от разрывов зенитных снарядов. Разноцветные трассы зенитных пуль прорезали воздух. А наши самолеты, последовательно, волна за волной подходили к полю боя и сбрасывали бомбы. Всю ночь в небе гудели моторы советских самолетов, грохотала немецкая зенитная артиллерия. Линия фронта была объята сплошным заревом от взрывов тяжелых фугасных бомб. Но всё это было только началом.