Три сказки об Италии. Лошади, призраки и Чижик-Пыжик... - [4]
— Грустно тебе? — спросила Джаноцца.
— Нет, ничего, — сказала лошадка. — Они все добрые. Только трудно не летать. Почему нам нельзя летать, моя госпожа?
— Не знаю, — пожала плечами Джаноцца. — Люди не любят, когда кто-то летает…
— Старая Мелисента говорит, что летать неприлично, — сказала лошадка. — Мы же не дикие кони долины реки По, мы — благородные берберийские скакуны для палио. Упряжь так больно прижимает крылья… и захочешь — не взлетишь. Прикажи им, госпожа. Пусть нам разрешат летать, сколько мы захотим.
— У меня нет власти над ними, — сказала Джаноцца и погладила лошадку по крылу.
— Эй! Девочка! Трогать нельзя! — закричал Джакопо, брат Джованни.
— Почему лошадям запрещают летать? — спросила его Джаноцца. — Они же умеют.
— Умеют, — кивнул Джакопо. — Еще как. Но считается, что нельзя. Я думаю, чтобы навоз сверху не падал на головы зрителей.
— Еще судить скачки было бы трудно, — подсказал Джованни. — Все летят кто куда, и кто первый — непонятно. А когда по земле — все это… регламентировано.
— Странно… — протянула Джаноцца. — Этак лошади совсем разучатся летать, и крылья у них отпадут.
— Как люди, — сказал Маттео. — Моя бабка говорит, что люди тоже умели летать. Но считалось, что это нехорошо, неприлично. Крылатых жгла инквизиция. И люди разучились, и крылья у них отвалились.
— Ладно, идите отсюда, — сказал Джакопо. — Сейчас жокей придет, господин Гвидо. Нельзя к лошадям, я уж так пустил, по знакомству. Лошадь хиленькая, ноги слабые, иммунитет никакой, еще заразите чем-нибудь или сглазите. Да-да, господин Гвидо, проходите…
Он ворвался в конюшню, как маленький черный ветер — быстрый, гибкий, горбоносый, глянул зло и весело:
— Посторонних гнать! Что, опять младшие братья деверя шурина соседа старшего конюха?
— Брысь, малышня, — заторопился Джакопо.
Ребята ринулись к дверям, Джаноцца последняя. Гвидо дернул ее за руку, развернул к лампе:
— Синьорита, кто вы?
— Я сестра из Флоренции, — объяснила Джаноцца, вырывая руку. — Пустите, господин Гвидо, больно.
— Обознался… — пробормотал жокей и повернулся к лошади. Он что-то сказал ей тихо и радостно, и она ответила и засмеялась, дернув крыльями.
Мальчишки вышли на улицу расстроенные. Лошадь и вправду была слабая.
— Капитан контрады сейчас заседает с лейтенантами, вырабатывает стратегию, — сказал Паоло. — Может, перекупят Сеппио у Слонов.
— Не надо менять жокея, — вдруг сказала Джаноцца. — Это очень хороший всадник. Он все понимает…
— Ты-то откуда знаешь? — скривился Стефан. — Ладно, давайте думать, что делать.
Глава 4
Спасти родную контраду!
Ребята сели на ступеньки в каком-то переулке.
— Ну, — сказал Стефан. — Кто что надумал?
— Порча или сглаз, — предложил Маттео. — Сглазим Черного Горбуна — он ослабнет и захиреет. И проиграет скачки. Нехорошо, конечно. Но главное — победа.
— Порчу наводить — не мужское дело, — заметил Джованни, и все посмотрели на Джаноццу.
— Я не умею, — пискнула та.
— Ты же из Флоренции? Раньше флорентийские ведьмы на всю Италию славились… Ну ладно, порча — дело сложное, а сглазить любой человек сможет, — продолжил Стефан. — Нужно только хвалить коня и смотреть на него дурным глазом. У кого из нас дурной глаз?
— У меня аж два глаза дурные, потому что близорукие, — похвастался Паоло.
— У меня левый глаз почти дурной, — сказал Маттео. — Потому что на нем ячмень был, только вчера прошел. Наверное, глаз еще немного дурной — «остаточные явления» называется.
— У меня тоже глаз должен быть дурной, потому что черный, — сказал Стефан. — По традиции все сглазивали… сглаживали… черными глазами.
— Это что, у меня одного глаз не дурной? — обиделся Джованни. — Ну уж нет, так не честно. Я тоже хочу.
— Ладно, все пойдем и сглазим, — подытожил Стефан. — Оптом, наверное, лучше выйдет. Еще что?
— Слабительное подсунуть, — придумал Паоло. — Я вчера по телеку комедию смотрел.
— Коню или жокею? — уточнил Стефан.
— Лучше жокею. Если накануне скачек вечером первого июля дать торт со слабительным, то он ничего не заметит, а утром будет того… ослабленным.
— Хорошо. Ты, Паоло, обеспечиваешь слабительным, а ты, Маттео, делаешь торт из мороженого.
Паоло был сыном аптекаря.
— Еще можно побег устроить, — сказал Паоло. — Я кино смотрел, «Железная маска». Если прокопать подкоп, то Черный Горбун убежит.
— Эй, ты как себе представляешь, лошадь по своей воле лезет в подземный ход? — изумилась Джаноцца.
— А ты не встревай. М-м-м… может, он любознательный и любит по подземельям лазать. Или можно крышу разобрать.
— Зачем?
— Ну… чтобы Черный Горбун вылез на крышу и ушел.
— От погони он уходил по крышам, — пробормотал Маттео, вспоминая последний шпионский боевик.
— Лучше дверь взорвать, — предложил Джованни. — Коню не придется лезть на крышу или под землю, он мирно уйдет по горизонтали.
— Взрыв — это громко, — возразил Стефан. — Все прибегут, нас поймают и побьют. Я не боюсь, конечно, но Черного Горбуна тоже поймают.
— Мы тихонечко взорвем, — уговаривал Джованни, который уже давно ничего не взрывал, а очень хотелось.
— Ладно, все строительные работы — взрывы, подкопы и разборки крыш — на Джованни, — сдался Стефан. — Инструмент у отца возьмешь.
