Три сказки - [22]
От льстивого Тараканьего Красноречия у Богомола голова пошла кругом, и он совсем позабыл Наставления Матери — сидеть на Ветке и ждать ее возвращения. Все его мысли были заняты предстоящим походом.
В один прекрасный день он заявился к Тяу Тяу Ма и стал похваляться тем, как он блистательно начнет свои странствия и сразу покроет себя неувядаемой Настоящей Славой. В заключение он сказал:
— Когда дядюшка Мен путешествовал, у него был соратник и попутчик — Кузнечик Чуй. А Мы хотим, чтобы Нашим спутником был Тяу Тяу Ма.
Несчастного Тяу Тяу Ма едва не хватил удар.
— У меня ведь перебита одна лапа, а безлапый я не смогу сражаться… Да и где мне, калеке, за Вами угнаться! Я обречен до конца дней своих хромать и ковылять, прозябая на своем Лугу. Вы уж меня простите.
Тогда Богомол отправился к Соседу-Трубоседу и сказал:
— Когда дядюшка Мен путешествовал, у него был соратник и попутчик Кузнечик Чуй. А Мы хотим, чтобы Нашим спутником был Таракан.
— Сопутствовать Вам, Ваша честь, заветнейшая мечта с самого моего Появления На Свет, — отвечал Таракан. — Но, о горе мне, я не создан для путешествий и походов. Ноги мои слабы и вялы. Крылья мои мягки и малы. Нет у меня ни могучих лап, ни острых мечей. Так что, Вы уж, пожалуйста, увольте меня от этого замечательного дела.
С тем Богомол и вернулся домой.
На следующий день он заявил Тяу Тяу Ма и Таракану:
— Мы отправимся странствовать Сами По Себе. Дядюшке Мену нужны были спутники, чтобы прославиться. Мы же совершим Наши Подвиги без посторонней помощи, и Славы Нашей хватит на нескольких Кузнечиков Менов!
— Правильно! Это уж точно!
Назавтра Богомол действительно тронулся в путь.
А едва он скрылся за Пределами Луга, как Тяу Тяу Ма с Тараканом на радостях устроили Великий Пир в честь своего избавления. Если бы он знал… Но он и не подозревал, что «братцы» поют ему хвалу и заискивают перед ним просто потому, что не желают портить себе жизнь.
Итак, Молодой Богомол выступил в поход.
Он упивался Собственным Величием и не вспоминал даже об обещании, которое дал своей Матери — Почтенной Богомолихе. Вместо этого он мысленно смаковал льстивые Тараканьи Речи и думал:
«Нам надо идти вбок, наискосок по дороге, ведущей на запад. Ведь именно по этой дороге Наша Матушка ушла на Другой Берег Реки. То-то она удивится, когда Мы ее встретим! Но Мы все изложим ей в истинном свете. Боже мой, как она обрадуется, узнав про Наши нынешние Неслыханно Великие Дела и Наши будущие Подвиги!..»
Дальше дорога шла мимо Дома старухи Муом. Богомол тихонько высунул голову из-за зеленых Травинок и огляделся взад-вперед, вправо-влево. Вроде никого! Тогда он припустил со всех ног. Конечно, душа у него ушла в пятки от страха перед старой Жучихой, но он воскликнул (про себя, чтобы не услыхала старуха): «Счастье твое, старая карга, что я тороплюсь! Придется тебе подождать, пока я вернусь из дальних странствий могучий и славный. Тогда уж я уделю тебе несколько минут и разделаюсь с тобой по-свойски!»
Отдышавшись, он снова тронулся в путь.
Пейзажи вдоль дороги были восхитительны. Горы и реки казались полотнищами златотканой парчи. Солнце сияло ярко, как весной. Природа была словно на картинке. Птицы распевали свои песни, качаясь на ветках. Прозрачные ручейки звенели, как колокольчики. Ветер игриво свистел над полями. И все это сливалось в единую радостную мелодию.
Все радовало взор, но наш Богомол вскоре перестал глядеть по сторонам. «Почему?» — спросите вы. Да потому, что он не привык ходить далеко, и у него сразу устали ноги. Потом у него заболела шея. Потом онемели длинные задние лапы, а без них ведь и шагу не ступишь. Наконец у него заломила спина. Короче, на нем, как говорится, места живого не осталось. Я думаю, что те, кому довелось пешком совершать далекие странствия, лучше других поймут страдания Богомола. Ведь так всегда бывает: чем больше ходишь, тем сильнее болят ноги! Конечно, когда Богомол раньше мысленно проделывал свое Героическое Путешествие, все получалось гораздо легче. А вот на самом деле…
Пришлось сделать привал. Полежал он немного, пока ноги перестали гудеть, потом встал, с трудом разогнув поясницу, и заковылял дальше. Хоть ползком, хоть бегом, но надо было убираться из этих мест, потому что, как оказалось, здесь не осталось никакой Еды. Ведь зима была на носу, и вокруг вся трава и листва увядала и засыхала.
Потащился Богомол по дороге. Вот уж правда, с дурной головой наплачешься. И кто, спрашивается, заставлял его терпеть такие муки? А вернуться назад теперь уже неудобно. Очень неудачно начинались его Странствия.
Но деваться некуда, и зашагал Богомол дальше. А ноги по-прежнему заплетались, глаза слипались, и вообще настроение у него совсем испортилось. Неожиданно он услышал какой-то странный шум прямо перед своим носом.
Богомол остановился, вытянул шею и вдруг увидел Невиданное Чудовище.
Оно было большое и массивное, как камень. Все черное-пречерное, даже усы и те — словно сажа, только по бокам, около самых глаз, виднелись маленькие белые пятнышки. Но зато Чудовище было гладкое-гладкое, и оно так и блестело на солнце. Не будь у черного Чудовища черных усов, никто бы не догадался с первого взгляда, где у него перед, а где зад, потому что оно было очень толстое и очень круглое и со всех сторон одинаковое. А нашему маленькому Богомолу это Чудовище показалось особенно громадным и страшным — ведь он никогда еще не видывал таких великанов. Хотя, по правде говоря, это был самый заурядный и вовсе не кровожадный Жук Ко-Ко, проживающий ка Кокосовых и Арековых Пальмах. Сидит он себе на своей Пальме и кричит: «Ко-ко… ко… ко-ко…» За это ему и дали такое имя.
