Три сестры, три королевы - [32]

Дворец Холирудхаус, Эдинбург, весна 1506

Король осыпает меня подарками: на мое шестнадцатилетие, на Рождество и на Новый год, и просто так, чтобы порадовать меня, украшениями и драгоценными камнями. Рождественские праздники были самыми яркими и запоминающимися в моей жизни. Джон Дамьен, алхимик Якова, специально приезжал из Стерлинга, чтобы стать церемониймейстером, потом был бал-маскарад, фейерверки и сюрпризы каждый день, пока шли празднования. Старый колдун превращал вино в чернила, а пламя делал зеленым. Каждый день при дворе слагались новые стихи и пелись новые песни, двор был весел, а король был добр с друзьями и полон любви ко мне.

Только одно омрачало праздник: мы были женаты уже три года и все это время делили супружеское ложе, но у нас не было поводов даже для подозрений на беременность. И я не могла винить в этом короля и ссылаться на то, что брак не был консумирован, как Екатерина, потому что король приходит ко мне каждую ночь, когда это не запрещено церковью, особенно в дни, предшествующие женскому недомоганию, но только для того, чтобы разочароваться снова и снова. Мне кажется, что он уже запомнил, когда у меня приходит женское недомогание, и становится особенно внимательным и усердным, когда шансы зачать наиболее высоки. Может быть, они с алхимиком даже делают какие-то расчеты, связанные с лунным циклом, но я не знаю об этом наверняка и не спрашиваю. Да и откуда мне знать, что он читает в этой своей книге на греческом, со страшными картинками, на которых изображены разрезанные тела, перегонные кубы и змеи?

Среди множества писем, которые я получаю из Англии, до меня доходит записка от Марии с хвастливыми рассказами о том, как чудесно она проводит время весной. Умерла Изабелла Кастильская, и наследники испанской короны, Филипп и его жена Хуана, отправились домой, однако были вынуждены штормом пристать к берегу возле Дорсета, и отец вместе со всем двором пригласил их погостить в Виндзорском дворце, а затем в Ричмонде. Волею случая Екатерину вызволили из забвения и вызвали ко двору, чтобы приветствовать ее сестру, Хуану, а Мария составляла им компанию в танцах, пении и верховых прогулках. Гости оказались лучшими стрелками, и во время охоты они поймали всю добычу, пожалуй, не поймали только единорога. В их честь утраивались турниры, маскарады… и список развлечений оказался бесконечным, потому что Мария не упускала ни одной детали в описании торжеств и своих туалетов. Сначала меня изумляет то, что ей позволили так красоваться перед всеми, но когда я нашла в ее письме упоминание о том, что отец с бабушкой рассматривают кандидатуру Карла Кастильского в качестве ее супруга, я понимаю, что ее выставили напоказ, как товар в базарный день. Разумеется, Екатерина была среди тех самых торговцев, которые продавали товар, хотя я удивлена тем, что она смирилась настолько, что согласилась танцевать по просьбе отца, он же не сделал для нее ничего хорошего. В моем представлении, она напрасно поступилась гордостью, я бы на ее месте повела себя иначе. Да и в любом случае уделять столько внимания Марии было неразумно и смешно.

«Все были так добры ко мне, – пишет Мария, – и все настаивают на том, чтобы я учила испанский!» Буквы в письме складывались в неровные строки, а к краю страницы теснились и становились мелкими. «По-моему, если я выйду за Карла, то стану римской императрицей! Представляешь, как будет здорово! И тогда мы все втроем будем королевами!»

Вначале план кажется мне настолько глупым, что я не могу сдержать смеха и преисполняюсь сестринской нежности. Карл ведь еще совсем ребенок, не старше шести лет. Если они объявят о помолвке, Мария застрянет в Англии по меньшей мере на шесть лет, если только испанцы не решат забрать ее с собой в Кастилию, чтобы она там нянчила своего будущего мужа. Конечно, ему прочат высокие титулы, но нет никакой уверенности в том, что он доживет до них, как и в том, что ей хватит терпения и возможности ждать столько лет, чтобы назвать себя королевой.

«Теперь, когда Екатерина переехала жить во дворец, мы с ней проводим много времени вместе», – пишет Мария, как обычно, не понимая того, что и это было оскорблением ее названной сестре: она явно не преуспела в том, чтобы обзавестись собственным домом и удержать его и теперь вынуждена поступить ко двору моего отца в качестве приживалки. «Отец перестал выплачивать ей содержание и отослал ее дуэнью за плохое влияние. Я так этому рада! Мне так нравится, что Екатерина сейчас при дворе, хотя ей сложно сводить концы с концами. Она не может обедать с нами каждый день, потому что у нее не хватает для этого платьев. Она ужасно обносилась, ее собственный отец отказывает ей в содержании, а бабушка говорит, что мне нельзя давать ей ничего своего».

Интересно, зачем отец и бабушка вгоняют Екатерину в такое затруднительное положение? Наверное, они все еще наказывают ее за отказ ее родителей выплатить приданое. В ответном письме я отправляю им наилучшие пожелания и поздравляю Марию с роскошными перспективами ее замужества, посмеиваясь над тем, что пишу. Я говорю, что рада за нее и что понимаю, как радостно быть королевой в красивой стране. А еще я говорю, что очень рада тому, что мой муж, король, человек хороший, взрослый и состоятельный во всех отношениях, и что желаю ей тоже всяческого счастья, когда ее жених дорастет до брачного возраста. Лет через десять. Бедная Мария! Глупышка Мария! Она настолько очарована возможными титулами, что даже не понимает, что не сможет выйти замуж еще долгие годы, и никто еще не знает, когда же Екатерине достанется Гарри. Да, обе мои сестры, мои соперницы обручены с самыми видными женихами Европы, но у Екатерины нет средств на платье, чтобы потанцевать со своим женихом, а суженый Марии еще с трудом сидит на своем первом пони. Подписывая письмо, я с трудом справляюсь со смехом над глупостью и гордыней своих сестер.