Три сердца и три льва - [40]

Следом за Гуги вошла Раймберг. Подошла к отцу и поцеловала его в щеку. Окинула взглядом зал и сказала:

– Вы напали на своего господина, вы хуже собак!

Одо мотнул головой:

– Нет, госпожа моя. Господин, который не заботится о своих людях – не господин. У нас дома детишки, мы хотим, чтобы их сожрали заживо.

Рауль ударил в стену тупым концом копья:

– Тихо вы, там! Волк должен сегодня умереть. Назови его имя, сэр Хольгер. Его… или ее. Назови имя волка.

– Я… – Хольгер ощутил слабость в ногах. Облизнул губы.

Мы не знаем, – крикнул Гуги.

– Вот как… – Рауль угрюмо оглядел крестьян. – Этого я и боялся. Может, зверь сам признается? Обещаю ему легкую смерть – серебряным ножом прямо в сердце.

– Пока он в человеческом облике, хватит и железа, – сказал Одо. – Ну говорите! Не хотелось бы подвергать вас пытке.

Фродарт дернулся:

– Раньше, чем ты это сделаешь, тебе придется оторвать мои рук от твоего горла!

Его проигнорировали. Рауль сказал:

– Если никто не признается, то лучше будет, чтобы умерли все четверо. Здесь священник, он их исповедает.

Гью подавил вскрик. Раймберг замерла. Все услышали доносившийся из глубины дома кашель Бланшефлор.

Юв словно обмяк.

– Ладно, – сказал он. – Волколак – это я.

Миг спустя Раймберг решительно усмехнулась:

– Оба лгут из благородства. Настоящий оборотень, добрые люди – это я. Не нужно меня убивать, достаточно будет постеречь, пока я не уеду венчаться в Вену. Вдали от Фаэра его чары уже не принудят оборачиваться зверем.

– Не верьте ей, – сказал Гью. Юв кивнул. Хриплый вскрик из глубины дома мог означать, что и Бланшефлор берет вину на себя.

Так мы ничего не добьемся, – сказал Рауль. – рисковать нельзя. Луп-гаро должен умереть. Отец Вальдебрун, приготовьте их к последней молитве.

Хольгер вытянул меч и заслонил собой пленников.

– Пока я здесь, никто не посмеет убивать невинных! – раздался зычный голос, в котором Хольгер с изумлением распознал свой собственный.

Кузнец Одо сжал кулаки:

– Я не хотел бы причинять тебе зло, сэр Хольгер, но если понадобится ради жизни моих детей, я это сделаю.

Рауль добавил:

– Если ты и есть Заступник, назови имя нашего врага.

Снова наступила гробовая, напряженная тишина. Хольгер ощутил, как три пары глаз жгут ему спину: это смотрели сгорбившийся Юв, задорный Гью и Раймберг, так хотевшая им помочь. Он услышал кашель больной. Господи Иисусе, победивший демонов, помоги же мне теперь! Хольгер сразу сообразил, что произнес молитву – впервые со времен детства.

Но метод, с которым он подошел к ситуации, не имел с мистицизмом ничего общего – это был трезвый, практический подход инженера. Правда, сейчас он не был столь уж непреложно уверен в себе, как раньше, когда все без исключения жизненные проблемы были строго рациональными. Но и эту загадку можно раскрыть с помощью рационального анализа, логических выводов. Хольгер не был детективом, но и волколак не был профессиональным преступником. Если… И вдруг ослепительно сверкнула истина.

– Господи, вот именно! – крикнул он.

– Что? Как? Кто? – посыпалось со всех сторон. Хольгер взмахнул мечом над головой. Слова полились из его уст. Он сам не знал, что скажет миг спустя, просто рассуждал вслух, но люди слушали его благоговейно.

– Тот, которого мы ищем, родился оборотнем. Ему не нужна, как Алианоре, магическая одежда. Но тогда одежда не изменяет вместе с его телом, верно? Значит, на охоту он выходит нагой. Фродарт сказал мне перед самым появлением волколака, что оставил своего господина пьющим пиво в этом зале. В полном вооружении. Сэр Юв ни один, ни с чьей-либо помощью не успел бы снять доспехи, которые мы на нем видим, а потом надеть их всего за несколько минут. Значит, это не он. Гью тоже оговорил себя, хотел спасти кого-то другого. Он сказал, что видел меня без шлема. А шлем я снял, когда спрашивал дорогу, и тут же надел, когда поднялась суматоха. Волк не смог бы увидеть меня с обнаженной головой – он в то время уносил ребенка. Точнее у н о с и л а. Гью видел меня с башни, он никак не мог оказаться в тот миг в доме той женщины. Леди Бланшефлор… – черт, как объяснить им, что грипп, которым она наверняка болеет, вызывается вирусом? – Леди Бланшефлор больна. Ни собаки, ни волки этой хворобой не болеют. если бы она обернулась волком, будучи больной, была бы чересчур слаба и не смогла бы двигаться так быстро и ловко. Если бы, приобретя облик волка, она выздоровела бы, это означало бы, что вирус… гм, демон, вызвавший болезнь… умер, оказавшись в зверином теле. И, вернувшись вновь в человечье обличье, она уже не страдала бы от кашля и жара, верно? Леди Бланшефлор вне подозрений.

Раймберг прижалась к стене, словно хотела исчезнуть в ней. Ее отец, полностью сломленный, вскрикнул и изогнулся в кресле, пытаясь прикоснуться к ней связанными руками.

– Нет, нет, нет… – заорал он.

Толпа заворчала и взвыла, словно среди нее оказались настоящие волки. люди медленно надвигались, ощетинившись оружием, вытянув к девушке руки.

Девушка упала на четвереньки. Ее лицо исказилось, преображаясь в

Звериную морду. Зрелище было жуткое.

– Раймберг! – крикнул Хольгер. – Не надо! Я не позволю им…