Три сердца и три льва - [17]

Стараясь занять мысли чем-то воистину серьезным и забыть о пустых доспехах, оставшихся лежать в траве среди асфоделей, Хольгер решил обосновать кое что теоретически. Он отдавал себе отчет, что его познания в математике и физике довольно поверхностны, но надеялся все же, что с логикой у него обстоит не так уж плохо. Должно же быть какое-то объяснение этому миру!

Хотя этот мир и его собственный во многом отличались друг от друга, и примеров тому имелось предостаточно, было и сходство (взять хотя бы абсолютно схожие создания). А потому следовало отбросить гипотезу, будто он перенесся на иную планету, существовавшую где-то в космосе независимо от Земли. Основные законы природы, такие, как гравитация и правила химических реакций, остались, судя по всему, неизменными, но здесь, похоже, к законам этим добавились поправки, позволявшие существовать магии. Можно допустить, что магия – не что иное, как непосредственный контроль разума над материей. Даже там, откуда он прибыл, многие верили в телепатию

телекинез и тому подобное. Возможно, в этом мире при особых, благоприятных условиях силы, какими располагает психика, оказались мощнее сил неодушевленной материи… Дойдя до этого, Хольгер понял, что ничего, в сущности, не достиг – всего лишь дал некоторым явлениям другие названия.

Прекрасно. Силы силами, но где он, в таком случае, находится? А может, следует спросить – когда? Быть может, два объекта способны все же занимать одно и то же пространство в одном и том же времени, никак друг друга не воздействуя. Объектами этими могут быть две Вселенные со всеми своими звездами. Не только две – гораздо больше, сколько угодно. И Хольгер попросту угодил в одну из этих Вселенных, настолько близко расположенную к его собственной, что меж ними существует некая связь. Какая?

Он вздохнул. Довольно. Есть вещи и поважнее. А самое важное сейчас остаться в живых в стране, где похоже, многие настроены против человека, носящего в гербе три сердца и три льва.

Из полумрака медленно выступал замок. Стены взмывали на головокружительную высоту, крыши острые, изобиловавшие изгибами, увенчанные стрельчатыми тоненькими башенками; они были полны дикого очарования, словно ледяные утесы зимой. Белый камень казался кружевами, такими нежными, что их можно растопить дыханием. Однако, когда они подъехали ближе, Хольгер убедился, что стены весьма массивны. Холм, на котором стоял замок, опоясан был рвом; ни одна речка, ни один ручей туда не впадали, но вода неустанно кружила вдоль стен.

Неподалеку возвышался другой холм, усыпанный розовыми кустами, полузакутанный туманом, не скрывавшим, однако, что холм имеет форму женской груди. Гуги показал туда.

– Бугор Фей, – сказал он тихо, совсем тихо. – Там, в середке, эльфы нечестивые радения заводят, а когда луна полная, выходит и вокруг бугра пляшут.

С севера, юга и востока полосой мрака протянулся лес, такой темный, что Хольгер с трудом различал отдельные деревья.

– Там, в Чащобе Мрака, Фарисеи на грифонов охотятся и ведовством занимаются, – сказал Гуги.

В замке зазвучала фанфара – далекий холодный звук, похожий на шум реки. Они нас заметили, подумал Хольгер. И положил руку на рукоять меча. Алианора спустилась на землю и обернулась девушкой. Лицо ее приняло похоронное выражение.

– Ты и Гуги… – он откашлялся, прочищая горло. – Вы проводили меня сюда, и я вам за то несказанно благодарен. Но теперь вам, быть может, лучше будет вернуться.

Алианора взглянула на него снизу вверх.

– Нет, – сказала она. – Думаю, нам лучше остаться. Тебе может понадобиться наша помощь.

– Кто я для вас? – спросил он. – Вы мне ничего не должны, а я вам должен столько, что никогда не смогу расплатиться.

Серые глаза были очень серьезными.

– Сдается мне, ты больше, чем «никто», даже если сам этого не понял, – сказала девушка тихо. – У меня предчувствия насчет тебя, сэр Хольгер. Кто бы там ни возвращался, а я остаюсь.

– И я, – сказал Гуги. Правда, он не выглядел довольным. – Или ты думал, что я прям вот так труса справлю?

Хольгер не настаивал. Он сделал все, что мог, давал им шанс уйти но, бог свидетель, как он рад, что они тем шансом не воспользовались!

Ворота замка отворились, бесшумно опустился мост. Снова зазвучали фанфары. Уставив в небо копья, из ворот выехал конный отряд со знаменами и гербовыми вымпелами. Плюмажи колыхались над их головами. Хольгер остановил коня и ждал, крепко стиснув копье. Перед ним были владыки Фаэра.

Казалось, их одежды светятся в полумраке. Они были убраны в пурпур и золото, багряные и зеленые ткани – но все цвета искрились, переливались, изменялись, что ни миг. На иных – кольчуги и латы из серебристого металла, искусно украшенные, покрытые гравировкой; на иных – накидки и геральдические короны. Все они были высокого роста, двигались с неспешной грацией – ни один человек, ни один кот не мог бы с ними сравниться. Холодной гордыни были исполнены их лица – странных очертаний, узкие, высокими, косо поставленными скулами, широкими ноздрями. Кожа белоснежная, волосы длинные, серебристо-голубоватые, большинство мужчин чисто выбриты. Когда они оказались близко, Хольгер решил сначала, что все они слепы – их раскосые глаза тускло отливали сплошной голубизной. Но вскоре он убедился, что жители Фаэра видят лучше его.