Три разных армии - [8]

— Да не ты, — философски заметил сержант Мизин, — замполит бедняга. Сначала жена от тела и кухни отлучила, потом какая-то крыса машину развалила, а напоследок еще вы с самогоном.

— И за патроны придется отчет писать, — вставил Ерофеев.

— Наверно, в тот день не только жена и крыса, но и звезды к замполиту жопой повернулись, — закончил тему ефрейтор Сытин.

— Встать! Смирно! — первым заметил старшину младший сержант Ерофеев.

— Вольно! — скомандовал старшина, пессимистически осматривая выполненную работу, — завтра привезут поддоны с кирпичом. Сытин, вы кажется электрик?

— Так, точно.

— Знаете, как укладывать кабель в земле? — старшина посмотрел Сытину прямо в глаза.

— Так точно, приходилось.

— Когда закончите с траншеей, получите на промскладе кабель. Накладная на столе у командира вашего взвода. Вопросы есть?… Вопросов нет, вот и отлично. Не опоздайте на ужин.

Когда старшина скрылся за деревьями, Мизин достал из-за спины недокуренный бычок сделал затяжку и процедил сквозь зубы:

— Пилипчук, дуй к земляку.

Когда за минуту до вечерней поверки Пилипчук, наконец, зашел в расположение роты, у всех троих отлегло сердце. После отбоя четверка собралась в курилке на совещание.

— Что так долго? — спросил Пилипчука Мизин.

— Вы ж знаете, земляк человек обстоятельный, пока норму не выпьет — в деле не разберется, — оправдывался Пилипчук, — а потом я еще бегал, кое-что проверил. Похоже, земляк дело говорит.

— Не тяни, я бойцом так не уставал, как сегодня. Еще минута и усну прямо тут, — процедил сквозь сон Ерофеев.

— Короче, крутит старшина, — начал свой рассказ Пилипчук, — кабель через лес редко прокладывают. В основном вдоль дорог и коммуникаций всяких. Чтоб был ориентир и меньше вероятность его повредить. Я тут сбегал по предполагаемому правильному маршруту. Отмерил его шагами, потом забежал под навес промсклада. Хорошо наша рота в первый караул заступила, а то б пристрелили нафиг.

— А кто на посту был?

— Левченко.

— Так он нормальный мужик.

— Сало жрать из моей посылки он нормальный! — неожиданно вспылил Пилипчук, — пять минут держал под прицелом на земле, пока объяснял ему, что ни воровать, ни печати ломать не буду. Хорошо, хоть тревожную группу не вызвал.

— Ну а ты бы на его месте что сделал? — спросил ефрейтор.

— Соображал бы быстрее! Земля-то холодная, не май месяц. А я в одном п/ш.

— А на кой хрен ты на склад полез?

— Бирку на кабеле посмотреть. На каждом отрезанном куске кабеля вешают бирку с его длиной. Мне это тоже земляк объяснил.

— И что дальше?

— А то, что длина кабеля совпала с длиной предполагаемого правильного маршрута.

— Там у кабеля еще должны остаться свободные концы метров по десять, для входа в здание, — авторитетно, как бывший электрик заявил Сытин.

— Земляк сказал об этом, так что я и это учел.

— Ну и, что ты предлагаешь? Вырыть еще более длинную траншею? — спросил Мизин.

— Нет, я предлагаю стопроцентный дембель в первой партии.

В последующие три дня друзья по несчастью работали как-то странно. Они не рыли траншею, как все нормальные люди, от начала до конца, а копали только в тех местах, где траншея огибала корни больших деревьев, то есть непрямые участки. Старшина ежедневно проверял выполненную работу. Необычная методика рытья траншеи несколько озадачивала, но вмешиваться в производственный процесс он оснований не видел.

Вечером, когда до отправки первой партии дембелей оставалось два дня, старшина в очередной раз решил взглянуть на траншею. Было довольно поздно. Но полная луна и пробивающийся сквозь большие, но редкие сосны свет уличных фонарей вполне достаточно освещали нужный участок лесного ландшафта. Вдруг, от внезапно открывшейся ему картины, старший прапорщик чуть не подавился собственной слюной. Его взору предстала великолепная, освещенная лунным светом, и вырытая по всем нужным размерам траншея, хотя еще утром её готовность была не более тридцати процентов. Чудеса в гражданской жизни может это и нормально, но чудеса на военной службе это вопиющий беспорядок! А борьба с беспорядком — святая обязанность каждого старшины. Для детального разбора полетов было поздновато и старшина решил дождаться утра.

В девять утра следующего дня, после завтрака и наведения идеального порядка в казарме и прилегающей территории, весь батальон был построен для встречи своего командира. Замыкая первую шеренгу третьего взвода четвертой роты, старшина оглянулся назад. Мизин, Сытин, Ерофеев и Пилипчук, как ни в чем, ни бывало, стояли в строю. По расчетам старшины, в эту минуту, освобожденная от службы четверка, в поте лица должна укладывать кабель. Сумбур тревожных мыслей прервала команда начальника штаба:

— Батальо-о-н, сми-и-рно! Равнение на средину! — подъехал УАЗик командира батальона.

Сразу после утреннего построения и развода на плановые занятия, старшина решил разобраться что происходит с его проектом прокладки кабеля.

— Сержант Мизин, — позвал старшина.

— Я, — отозвался сержант.

— Ко мне.

— Товарищ старший прапорщик, сержант Мизин по вашему приказанию прибыл. — по всей форме доложил Мизин.

— Товарищ сержант, почему ваше отделение самовольно оставило работы? — сдерживая раздражение, но пытаясь говорить спокойно, в рамках устава, спросил старшина, — домой расхотелось?