Три рассказа - [12]

— Я сплю, — пробурчал Сергей заплетающимся языком.

— Спишь, спишь, — кивая головой, злобно подтвердил отец. — И я твой самый страшный кошмар.

Он рывком поставил парня на ноги. Тот шатаясь отпихнул отца и угрожающе предупредил:

— Не трожь меня.

— А то? Что будет? — напирал мужчина, размахивая руками.

— Узнаешь, когда обломаешься, — парень с вызовом посмотрел в глаза отца. Ты кто такой чтобы прикасаться ко мне?

Анатолий Сергеевич побледнел от гнева, бесподобная выходка сына вывела его из равновесия. Задыхаясь от бешенства, он дрожащими пальцами расстегнул ремень. Голос сорвался на крик:

— Я тебе покажу как поднимать руку на отца! Паршивец. Сейчас быстро дурь выбью! Мерзавец.

— А что ты, папа, делаешь в моем сне? Тебе уже не хватает яви, ты уже решил меня достать даже тут. А? — злобно ухмыляясь, поинтересовался Сергей.

Мужчина, едва сдерживая крик, ответил:

— Вот выпороть тебя хочу. Просто горю огромным желанием.

— Не получиться, батя, — угрожающе произнес Сергей, сжав кулаки и облизывая пересохшие губы. — Не выйдет. Это мой сон, и я в нем что хочу, то и делаю. Это мое законное право. А твое дело-просто убраться из него. Исчезнуть. Испариться.

— Да? Не может быть. Ну это мы еще посмотрим, сыночек, ехидно воскликнул отец, сжимая в руке широкий кожаный солдатский ремень.

Мужчина размахнулся и ударил, но удар не достиг конечной цели, Сергей, отпрянув, неуловимым движением перехватил руку отца. С силой сжал запястье, заставляя мужчину вскрикнуть от боли и выпустить ремень, который с бряцанием упал на пол. Видя замешательство отца, с издевкой в голосе заметил:

— У тебя кишка тонка, чтобы достать меня. Я уже вырос, папочка. — Он дико рассмеялся, тыкая в сторону мужчины указательным пальцем.

В комнату бесшумно вошла Настя и с любопытством уставилась на кричащих друг на друга взрослых. Не в состоянии понять, что происходит, девочка писклявым голосом задала свой традиционный вопрос:

— А что вы здесь делаете?

Сергей обернувшись с ненавистью прорычал:

— Ты разве не видишь, что мы с папой разговариваем? Ослепла вконец! Любопытная карга.

— Кто любопытная?.. — переспросила девочка, грызя ноготь.

— Карга, — безумно усмехаясь, ответил парень. — Карга, которая сует нос не в свои дела. А теперь я считаю до трех, и ты проваливаешь отсюда. Если не успеешь до окончания счета, я тебе поддам такого пинка, после которого ты кубарем покинешь комнату. Ты меня поняла, я надеюсь. — И неожиданно для всех закричал:-Вон отсюда, стерва!

Настя испуганно вздрогнула и, заливаясь слезами, выбежала на кухню «за помощью».

— Как ты с сестрой разговариваешь, — гневно воскликнул Анатолий Сергеевич, грозно наступая на парня с блестящими от возмущения глазами.

— А тебе какое дело, папуся?

Парень напряженно замер, готовый в любую минуту дать достойный отпор отцу.

— Да как ты смеешь со мной так разговаривать, ведь я твой отец! Родной отец, намного старше тебя. Твой отец!

Руки мужчины безвольно повисли. Мир покачнулся, уплывая из-под ног, а глаза предательски заблестели. Он едва сдерживал эмоции, напрягая силу воли, чтобы не разрыдаться.

— Надоел ты мне, папа, со своими идиотскими взглядами на жизнь. Отстань от меня. Если надо, учи себя. Мне это не нужно.

— Но нас так учили-старшие, — печально откликнулся отец, скрывая слезы обиды. — Мы вырастили тебя. Воспитали. А ты…

— Да не нужно мне ваше воспитание, — оскаливаясь, бросил Сергей, — засунь его лучше в задницу.

— Что ты сказал? — Анатолий Сергеевич удрученно уставился на сына. Повтори. Повтори немедленно свои слова.

— Что услышал, то и сказал.

Парень схватил со стола соленый огурец и, надкусив его, громко зачавкал, с презрением взирая на покрасневшего отца.

— А в общем почему бы и нет. Я повторю, — он на секунду задумался и с жаром воскликнул:-О! Я вспомнил. Я тебе сказал, чтоб ты засунул свое воспитание себе в задницу. И еще добавлю- как можно глубже.

Мужчина стоял словно пораженный громом, не в силах поверить, что перед ним сейчас находиться его родной сын. Его плоть и кровь. Тот, человек от которого за всю жизнь он ни разу не услышал грубого слова, тем более не испытывал противодействия.

Он не понимал, где допустил ошибку. Роковую ошибку, стоящую ему потерей сына. И как он почувствовал, навсегда. Уже никогда не вернуть того отзывчивого паренька с добрым сердцем. Теперь это сердце заполнилось грязью и тиной, навеки замуровав в себе отблески чистого света. Чернота, заполненный до краев сосуд мрака-вот чем стал его ребенок.

Всматриваясь в остекленевшие глаза сына, он не находил в них ни капли разума и понимания, тех чувств, которыми человек отличается от дикого зверя. Только пустой взгляд, с пугающим выражением лица угрожающе отвечал ему. Сын превратился в человека с явными признаками помешательства. А значит опасного для общества.

Мужчина безвольно снял очки, положил их на комод. И, подобно автомату, механическим голосом произнес:

— Я тебя породил. Я тебя и убью.

Опрокидывая на своем пути стулья, метнулся к столу, на котором лежал огромный кухонный нож, больше напоминающий меч. Но не успел сын оказался проворнее и опередил его.

— Не получиться папа, — произнес Сергей, и не раздумывая ударил ножом отца в грудь.