Три путешествия - [141]

После того как казаки все отняли и разграбили, они посоветовались друг с другом, как поступить с нами, что окончилось благополучно, ибо они даровали нам жизнь при условии, что мы выйдем в море и не будем впредь держаться берега, сказав: «Если мы вас встретим у берега, то побросаем всех в воду и утопим».

Вечером они ушли от нас с добычей, а мы пустились безлунной ночью в открытое море при глубине в три клафтера. Западный ветер дул с такой силой, что все баньяны, персы, татары и бухарцы сильно напугались, однако те нами не случилось никакой беды. Мы простояли на якоре до субботы 30-го и, когда ветер стих, мы направились к берегу, хотя я и другие достаточно отсоветовали им это, но нам не давали говорить. Подойдя к берегу, мы снова заметили два судна; одно из них направилось к нам. Мы гребли и пошли на парусах при легком ветре к востоку, но вскоре были настигнуты, и они напали на нас. Я и хирург попрощались друг с другом, полагая, что нам тотчас же придется умереть. Они снова грабили. Я вымазался сажей и жиром и повязал тряпкой голову подобно баньянам. Что это за черт? — спросили они у хирурга, ибо я так отвратительно выглядел. Между тем они хотели забрать последний хлеб, оставшийся у нас; заметив это, я показал рукою на рот, что вызвало у них сострадание, и они оставили нам часть хлеба. Некоторые жестоко били хирурга, приняв его за поляка; двум дагестанским купцам пришлось расплатиться жизнью, их сбросили с лодки в воду и утопили. Они угрожали поступить так со всеми, если снова поймают нас у берега. Со мной был компас, на этот раз и его похитили у меня, и мы должны были идти, руководствуясь солнцем и полярной звездой. К вечеру поднялся сильный ветер, вследствие чего они нас покинули и снова вернулись на берег, а мы стали на якорь при глубине в четыре с половиной клафтера. Хирург снова спрятал в желудок свои 52 дуката.

До четверга почти все время дул норд-вест-тен-норден, который изменился на вест-норд-вест, ветер, благоприятный для нас, но тем не менее баньяны не хотели допустить, чтобы мы снялись с якоря, считая, что ветер слишком сильный.

В субботу 6 сентября мы снялись с якоря при сильном ветре и пошли к югу, затем на запад и увидали судно, стоящее на якоре, персидскую лодку, которая вместе с нами вышла из Астрахани. Они не повстречались с разбойниками, ибо вышли далеко в море. Когда они завидели нас, то снялись с якоря и поплыли вместе с нами. Вечером подул норд-ост, и я, заметив, что мы слишком сильно забираем на запад, попытался им отсоветовать, но это не помогло, и к утру мы оказались у берега при ветре ост-тен-норден. На этих судах трудно точно и верно взять курс, ибо приходится отсчитывать 12 делений компаса вследствие ветра. Мы плыли вдоль берега, ветер утих, наступил мертвый штиль вследствие чего мы были вынуждены отойти на веслах в море. Мы потеряли спутников, а наши съестные припасы почти совсем истощились, так что приходилось собирать оставшиеся крошки заплесневевшего хлеба. Среди нас были бухарцы, персы и татары, и ни у кого не было провизии. Баньяны еще сохранили большую часть запасов, и они давали из них каждому по две топких пресных лепешки вроде блинов. Невзирая на это, мы сильно страдали от голода. Дул ост и ост-тен-зюйд, вследствие чего мы бросили якорь и три дня простояли там при глубине полклафтера. Тем временем мы видели различные суда, часто наступал полный штиль, мы снимались с якоря и гребли. Мы сожгли последнее топливо, на нем мы иногда варили кашу и пекли лепешки из муки, сохранившейся у баньянов. Я посоветовал выломать несколько балок внутри, что было сделано и пошло нам на пользу. Потом мы варили, и каждый получал столько, что едва мог поддержать свою жизнь. Дул ост и ост-тен-норден, мы вышли на парусах, вдоль берега, взяв курс на юг, и с наступлением вечера 10 сентября стали на якорь. Мы стояли неподалеку от берега при глубине 5 футов, я соскочил на берег, чтобы поискать дров и кореньев и нашел топливо, с которым вернулся в лодку.

В четверг 11-го числа мы шли на парусах вдоль берега и увидали перед собой четыре или пять парусников, которые к вечеру направились к берегу. Мы прошли мимо до другого места на расстоянии приблизительно полумили от них, где мы бросили якорь на глубине двух клафтеров. Поднялся сильный ост и ост-зюйд-ост, отчего у нас набралось много воды, и мы провели ночь самым жалким образом, ибо на теле ни у кого не осталось сухой нитки. Бедные баньяны не привыкли к невзгодам и несчастьям, ввиду чего было решено навязать все наши канаты на якорный канат, чтобы волны прибили нас к берегу. Мы прикрепили вакер к канату и стали отдавать последний и благополучно достигли берега, так как у нашей лодки было плоское дно. Дул сильный ост-зюйд-ост. В субботу нас ограбили в третий раз, и у хирурга остались только рубаха и подштанники, ибо у него не было времени спрятать дукаты указанным образом. Так как казаки напали на нас неожиданно со стороны берега, то Ян закопал свои дукаты в песок и положил неподалеку ружье, чтобы заметить место и найти их в удобное время. Я спрятался в камыш, лежа на животе с псалтырем, который у меня еще сохранился. Меня нашли, но я прикинулся безумным, благодаря чему они меня к счастью пощадили. Они спорили между собой, один говорил, что я немец, другой, что кто-нибудь иной, хирург же выдавал меня за грузина. Казаки брали все, что им нравилось, но добыча их была небольшой, не считая шести гульденов серебром, забранных ими. Один из казаков нашел ружье хирурга, поднял его, но, увидев, что оно почти ничего не стоит, отбросил его. Хирург тем временем находился в большом страхе и считал свои деньги совершенно потерянными, ибо пометка была сдвинута, но когда казаки покинули нас, мы после долгих поисков снова нашли дукаты. Мы спросили казаков, не проехали ли мы мимо города Терки. Но не получили толкового ответа, так что не знали, куда нам деться, направиться назад или вперед. Мы нашли здесь немного свежих кореньев, которые нам пришлось теперь употребить в пищу, чтобы утолить голод. Все эти дни дул сильный ост-зюйд-ост.