Три путешествия - [117]

Наш караван отдыхал в течение шести дней, и наши купцы закупили много посуды, клинков и большие горшки с маринованными огурцами. У меня здесь была стычка с одним греком-отступником, который меня все время ругал неверной собакой. Мне было тяжело переносить все это от отрекшегося плута, я дал ему затрещину, хорошенько отделал и сказал: «Продувная бестия, ты по крайней мере должен поверить и сознаться, что тебя били не собачьи лапы». Он выхватил нож и хотел плутовским образом заколоть меня, когда я бил его, сидя на нем верхом, но я предупредил такое несчастие, вырвал силой у него из рук нож и сделал ему нарезы на щеках в виде красивого креста, говоря: «Видишь, вероломный, паршивый пес, теперь ты будет носить знаки Христа, хотя ты и добрый Мухаммеданин». Он начал выть, а я бросился бежать, пока не спрятался и не был в безопасности, ибо если бы этот продувной крестоносец пожаловался на меня наместнику или даруге (Daruga), то мне дорого обошлись бы эти порезы. Я пока старался не показываться и дожидался отхода каравана, что произошло на другой день. Я присоединился к нему и уехал.

1 января мы отбыли из Кума и доехали к вечеру до каравансарая Касмабат (Kasmabath), где расположились на ночлег. Начались холода, ночью появился лед толщиной в дукат, несмотря на то, что днем стояла хорошая, легкая и приятная погода.

2-го мы очутились в красивой деревне Сенсен (Sensen), в пяти милях от Кашана (Kaschan), куда мы прибыли на следующий день и остановились в великолепном королевском каравансарае, который скорее походил на дворец князя, чем на гостиницу. Мы в этот день прошли большой путь и вовремя вошли в знаменитый город Кашан [192]. Город лежит под широтой 33°51′. Он выстроен длинной полосой и простирается приблизительно на полмили с востока на запад. Он расположен в открытом поле и окружен каменной стеной и круглыми башенками по образцу старых крепостных сооружений. По эту сторону города находится большое ристалище, различные стрелы и диск для стрельбы в цель. По левую руку расположены королевские сады и летние дома; один из них весьма велик, в нем насчитывают до тысячи дверей и окон. В настоящее время Кашан самый значительный и населенный торговый город в Персии. Там отличный, превосходный базар и майдан с изрядными сводами и красивыми ходами. Здесь вырабатывается большая часть шелков и других тканей, которые имеются в Персии и продаются в другие страны. Здесь ткут много бархатных и атласных тканей, но не так искусно, как в Европе, поэтому шах часто посылал в Венецию за хорошими мастерами, но ему никогда не удавалось заполучить их.

Каравансараи, которых здесь множество, превосходят по величине и великолепию большинство каравансараев других персидских городов. Наш походил скорее на королевский дворец, чем на гостиницу, и в нем насчитывалось 65 покоев. Внизу под сводами были устроены стойла, наверху комнаты и чуланы для проезжающих. В этом городе останавливается много индусских и других купцов. Здесь весьма много ткачей парчи и шелка и других ремесленников, но вместе с тем так много бездельников и нищих, как ни в одном городе. Здесь доставляют в изобилии плоды, вино и скот, и здесь можно жить на небольшие деньги. Однако кроме всего того, о чем мы писали, имеется зло, которое одинаково терзает и мучает как местных жителей, так и приезжих: чрезмерная жара и тяжкие муки от ядовитых скорпионов, совершенно черных, толщиной и длиной в палец. Их, пожалуй, можно сравнить с крабами. Из-за этих гадов жители весьма редко спят на земле, как это принято в других местах, но ложатся на четырехугольные высокие станки. Несмотря на то, что эти скорпионы весьма ядовиты, очень мало людей умирает от них, ибо к укусу тотчас же прикладывают медь, что останавливает распространение яда; на это годятся их медные монеты, называемые пуль (Pul). После этого накладывают мед и уксус на рану, чтобы она зажила.

Помимо ядовитых скорпионов там еще водятся другие столь же ядовитые гады, весьма близкие к паукам, поэтому их часто так называют. Персы называют этого гада ангуракан (Enkurekan). Величиной он приблизительно в два пальца, коричневый с крапинками и полосками. Они водятся в каменистых местах и прячутся под листьями растения тремне (Tremne), напоминающего полынь. Они пускают яд каплями, и если он попадет на голое тело, то тотчас же проходит в кровь, к голове и сердцу. Вскоре после этого отравленный впадает в глубокий сон, и его нельзя добудиться криками или ударами, и хотя иногда кажется, что он просыпается, однако он не приходит в сознание. Самое лучшее и быстрое средство против этого состоит в том, что насекомое давят и кладут на то место, куда попал яд; если же его нельзя поймать, то прибегают к чудесному и странному средству лечения. Больного кладут на спину и вливают в него столько молока, сколько могут, пока оно не выливается обратно изо рта, затем кладут его в ящик, подвешивают на четырех веревках кверху и крутят его так долго, как только можно, после чего отпускают и, веревки раскручиваются, отчего человека охватывает сильное головокружение, он выбрасывает все из своего желудка вместе с ядом. Остальное отделяется вместе с мочой не без больших болей, и долгое время еще чувствуются следы яда. Однако в городе нет беды от этих насекомых, разве только их нечаянно занесут туда в охапке хвороста, предназначенного для очага, или еще как-либо