Три прыжка Ван Луня. Китайский роман - [18]
Между Ма Ноу и Ваном не прекращалась молчаливая борьба; отшельник, когда оставался один, без конца пережевывал свои претензии к гостю, чувствуя, как переполняется чаша его терпения. Ван приходил регулярно, не мог насытиться сутрами и изречениями из священных книг; Ма Ноу, хотя и против воли, был вынужден как-то удовлетворять его любопытство; дылда Ван всякий раз кивал, будто и ожидал услышать нечто подобное. Ма Ноу такое мнимое всезнайство казалось верхом бесстыдства, и он в отчаянии заламывал худые руки, ощущал себя изгоем в собственном доме, хотел и не мог решиться закрыть дверь на засов, чтоб больше не пускать Вана. Когда бродяга, устроившись на грязной циновке, неуклюже пересказывал услышанное, маленький монах, затаив дыхание, сидел рядом, со страхом пытался вникнуть в то, что говорил этот человек, чуть ли не обнюхивал его. Дважды, поддавшись внезапному гневу, он указывал Вану на дверь.
Тихое озарение, которое расширило тесный — а каким он мог быть в горах? — горизонт Ма Ноу, пришло однажды вечером, после ухода Вана, когда Ма поймал себя на том, что с ним происходит нечто удивительное: в состоянии как бы расплывающейся сосредоточенности он созерцал набрякшее снегом небо, одновременно ясно сознавая, что Ван возвысился над ним, — и не страдал. Следующей ночью внезапно всплыло воспоминание о том состоянии. И о маячившем за ним удивлении: «И не страдал…» Он знал, что Ван возвысился над ним, — и не страдал. Странное ощущение приникло к нему, как вторая кожа, превратило сердце в легкое перышко; сладко и безмятежно думалось в нем о Ване, под бременем подломившей его колени Призванности к Служению: «Как же это отрадно — быть Ма Ноу!»
Всего несколько минут.
Потом он воспротивился, все спокойно обдумал, пал ниц перед буддами и странное ощущение отогнал.
Под конец — устрашился и самого себя, и случившегося. Заставил себя заснуть.
В ближайшие дни он не хотел видеть Вана; стыдился его, терзал и мучил себя. Однако тогдашнее видение, во всей его полноте, засело в нем: «Набрякшее снегом небо, и Ван возвысился надо мной». Видение вырывалось из груди, тянуло его за собой, росло. Ма несколько ночей размышлял, не следует ли ему вновь пуститься в странствия. Но, к своему удивлению, остался на месте. Страдая, опять решился на сближение с Ваном. Их странные беседы возобновились. Теперь уже Ма Ноу проявлял нетерпение, если бродяга по какой-то причине не показывался, осведомлялся о его планах, ругал его подозрительных дружков.
Бывший монах хоть и учил бродягу, но сам испытывал страх. Все в нем готовилось к тому, чтобы сложить оружие, сдаться.
резко похолодало. Скальные тропы стали непроходимыми из-за гололедицы. Выше в горах — как метровый слой пуха — лежал снег. Если человек наступал на эту белую массу, то она не проседала податливо под ногой; нет, раздавался нежный хруст, будто ломались тысячи сланцевых пластин, и снег в кровь ранил хватавшиеся за него ладони. Воздух, сперва зеленовато-прозрачный, вскоре сделался мутным и серым.
Один монгольский караван, спускавшийся от северных перевалов, смог добраться только до гор Наньгу. За ночь у них замерзли тридцать пять мулов; когда рассвело, два медведя с налитыми кровью глазами неподвижно сидели возле лошадиного скелета, и никто не знал, то ли лошадь сперва околела, а потом ее съели, то ли она была разодрана в клочья еще живая. Тюки с чаем и с шелком, с дорогими мехами так и остались, брошенные, у последнего перевала, сами же паломники решили перезимовать в близлежащем поселке.
После никто больше не пытался пробиться к Тайшаню. Это значило бы обречь людей на ненужные мучения, подвергнуть их риску горного обвала. Мельницы-толчеи прекратили работу. Река, теперь сузившаяся, гнала сквозь ущелья насыщенный водой воздух, от холода уплотнившийся так, что им было трудно дышать.
Часть бродяг и преступников занималась контрабандой в селениях, лежавших к западу и востоку от горного хребта. Остальные еще какое-то время выжидали, не появятся ли паломники, за счет которых можно будет поживиться. Потом, отчаявшись, бродяги начали объединяться и большие и малые шайки. Тропы, близ которых располагались их пещеры и хижины, скоро должны были стать непроходимыми; и тогда вообще всякое хождение сделается невозможным.
В извилистых пещерах, хорошо защищенных от ветра и расположенных вдоль дороги выше хижины Ма, нашла прибежище шайка, к которой принадлежал и Ван, — она насчитывала человек пятьдесят. Однако уже через два дня, когда пятеро ее членов отправились на поиски погибающих от голода и холода бродяг — и осмотрели еще доступные дороги, горные склоны, долины, — численность группы возросла до восьмидесяти человек. Никаких обсуждений планов дальнейшего существования не потребовалось. Девять самых авторитетных разбойников постановили, что необходимо немедленно захватить селение Бадалин, до которого примерно шесть часов пешего хода.
По пути туда, во время спуска с горы, несколько разбойников пришли к единому мнению — потом его поддержали и другие, — что никто из жителей селения не должен избежать общей участи: они либо присоединятся к банде, либо будут убиты. Спуск банды, к которой перед самым селением присоединилась еще одна группа из тридцати бродяг, сопровождался непрерывными криками, жалобами тех, кто не имел сил двигаться дальше, и их униженными мольбами, чтобы товарищи все-таки взяли их с собой. Сильные тоже настолько оголодали, что готовы были грызть ветер; они бежали вперед, не помня себя. Но по очереди тащили на своих плечах самых старых, уже почти невесомых. Последнюю часть пути, пролегавшую по холмистой долине, разбойники преодолевали в полном молчании, растянувшись длинным клином; самые крепкие неслись, как борзые, впереди, уже не думая о тех, кто ковылял сзади.
В марте 1923 года в Берлинском областном суде слушалось сенсационное дело об убийстве молодого столяра Линка. Виновными были признаны жена убитого Элли Линк и ее любовница Грета Бенде. Присяжные выслушали 600 любовных писем, написанных подругами-отравительницами. Процесс Линк и Бенде породил дискуссию в печати о порочности однополой любви и вызвал интерес психоаналитиков. Заинтересовал он и крупнейшего немецкого писателя Альфреда Дёблина, который восстановил в своей документальной книге драматическую историю Элли Линк, ее мужа и ее любовницы.
Альфред Деблин (1878–1957) — один из крупнейших немецких прозаиков 20 века. «Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу» — последний роман писателя.Главный герой Эдвард потерял ногу в самом конце второй мировой войны и пережил страшный шок. Теперь лежит на диване в библиотеке отца, преуспевающего беллетриста Гордона Эллисона, и все окружающие, чтобы отвлечь его от дурных мыслей, что-нибудь ему рассказывают. Но Эдвард превращается в Гамлета, который опрашивает свое окружение. Он не намерен никого судить, он лишь стремится выяснить важный и неотложный вопрос: хочет познать, что сделало его и всех окружающих людей больными и испорченными.
«Горы моря и гиганты» — визионерский роман Альфреда Дёблина (1878–1957), написанный в 1924 году и не похожий ни на один из позднейших научно-фантастических романов. В нем говорится о мировой войне на территории Русской равнины, о покорении исландских вулканов и размораживании Гренландии, о нашествии доисторических чудищ на Европу и миграциях пестрых по этническому составу переселенческих групп на территории нынешней Франции… По словам Гюнтера Грасса, эта проза написана «как бы под избыточным давлением обрушивающихся на автора видений».
Роман «Берлин — Александерплац» (1929) — самое известное произведение немецкого прозаика и эссеиста Альфреда Деблина (1878–1957). Техника литературного монтажа соотносится с техникой «овеществленного» потока сознания: жизнь Берлина конца 1920-х годов предстает перед читателем во всем калейдоскопическом многообразии. Роман лег в основу культового фильма Райнера Вернера Фасбиндера (1980).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Привет тебе, любитель чтения. Не советуем тебе открывать «Реквием» утром перед выходом на работу, можешь существенно опоздать. Кто способен читать между строк, может уловить, что важное в своем непосредственном проявлении становится собственной противоположностью. Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. Легкий и утонченный юмор подается в умеренных дозах, позволяя немного передохнуть и расслабиться от основного потока информации.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.
Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.
Впервые на русском языке роман, которым восхищались Теннесси Уильямс, Пол Боулз, Лэнгстон Хьюз, Дороти Паркер и Энгус Уилсон. Джеймс Парди (1914–2009) остается самым загадочным американским прозаиком современности, каждую книгу которого, по словам Фрэнсиса Кинга, «озаряет радиоактивная частица гения».
Лаура (Колетт Пеньо, 1903-1938) - одна из самых ярких нонконформисток французской литературы XX столетия. Она была сексуальной рабыней берлинского садиста, любовницей лидера французских коммунистов Бориса Суварина и писателя Бориса Пильняка, с которым познакомилась, отправившись изучать коммунизм в СССР. Сблизившись с философом Жоржем Батаем, Лаура стала соучастницей необыкновенной религиозно-чувственной мистерии, сравнимой с той "божественной комедией", что разыгрывалась между Терезой Авильской и Иоанном Креста, но отличной от нее тем, что святость достигалась не умерщвлением плоти, а отчаянным низвержением в бездны сладострастия.
«Процесс Жиля де Рэ» — исторический труд, над которым французский философ Жорж Батай (1897–1962.) работал в последние годы своей жизни. Фигура, которую выбрал для изучения Батай, широко известна: маршал Франции Жиль де Рэ, соратник Жанны д'Арк, был обвинен в многочисленных убийствах детей и поклонении дьяволу и казнен в 1440 году. Судьба Жиля де Рэ стала материалом для фольклора (его считают прообразом злодея из сказок о Синей Бороде), в конце XIX века вдохновляла декадентов, однако до Батая было немного попыток исследовать ее с точки зрения исторической науки.