Три покушения на Ленина - [11]

– Хорошо, – согласно кивнул Ромберг и надел очки.

«1. Я, Фриц Платтен, руковожу за своей полной ответственностью переездом через Германию вагона с политическими эмигрантами и легальными лицами, желающими поехать в Россию.

2. Вагон, в котором следуют эмигранты, пользуется правом экстерриториальности.

3. Ни при въезде в Германию, ни при выезде из нее не должна происходить проверка паспортов или личностей.

4. К поездке допускаются лица совершенно независимо от их политического направления и взглядов на войну и мир.

5. Платтен приобретает для уезжающих нужные железнодорожные билеты по нормальному тарифу.

6. Поездка должна происходить по возможности безостановочно в беспересадочных поездах. Не должны иметь места ни распоряжения о выходе из вагона, ни выход из него по собственной инициативе. Не должно быть перерывов при поездке без технической надобности.

7. Разрешение на проезд дается на основе обмена уезжающих на немецких и австрийских пленных и интернированных в России. Посредник и едущие обязаны агитировать в России, особенно среди рабочих, с целью проведения этого обмена в жизнь.

8. Возможно кратчайший срок переезда от швейцарской границы до шведской, равно как технические детали, должны быть немедленно согласованы.

Берн – Цюрих. 4 апреля 1917 года.

Фриц Платтен».

– Что скажете? – заметив озабоченность Ромберга, поинтересовался Платтен.

– Вопросы у меня есть, и их немало, – поднял глаза от бумаги Ромберг и нервно закурил, но тут же, спохватившись, протянул портсигар Платтену. – Курите, – предложил он.

– Нет-нет, – протестующе поднял руки Платтен. – Не курю.

– Бросили?

– Бросил, и очень давно.

– Неделю назад? – недоверчиво усмехнулся Ромберг.

– Чуть больше. А если точно, то двадцать лет назад.

– Тогда у вас должно быть отменное здоровье… которое позволит успешно завершить задуманную нами акцию, – неожиданно холодно закончил он. – А теперь, с вашего позволения, перейдем к вопросам. – Ну, едем мы с вами по Германии. Едем, едем, а куда? Каков конечный пункт?

– Конечный пункт – германский порт Засниц. Между этим городом и шведским Треллеборгом ходит железнодорожный паром «Королева Виктория» – на него мы и должны попасть.

– Хорошо. А что означает термин «легальные лица», которые желают поехать в Россию?

– Речь идет о членах семей политических эмигрантов, в основном детях и женах.

– Понятно… А как вы себе представляете процедуру обмена русских политэмигрантов на немецких и австрийских пленных?

– Я же написал: мы будем агитировать с целью проведения этого обмена в жизнь.

– И всё?

– Господин посол, вы же прекрасно понимаете, что пока большевики не у власти, они ничего не смогут сделать для реального выполнения этого обязательства. Больше того, они рискуют жизнью, взяв на себя другое обязательство – остановить войну, тем самым предоставив возможность Германии перебросить десятки боеспособных дивизий на Западный фронт. Или Германия все еще горит желанием воевать на два фронта?

– Вы забыли, что я дипломат, и на такого рода вопрос не могу ответить ни «да», ни «нет». Еще один вопрос, на это раз последний: сколько пассажиров будет в этом вагоне?

– Я думаю, человек пятьдесят – шестьдесят.

– И вы их хорошо знаете?

– Одних лучше, других хуже, но поручиться готов за каждого. Или этого мало? – с металлом в голосе спросил Платтен.

– Что вы, что вы, этого достаточно! – обезоруживающе поднял руки Ромберг. – Единственное, что хотел бы уточнить: как вы себе представляете их отъезд? На перроне будет оркестр, потом пройдет митинг, вы помашете им вслед – и провожающие разойдутся по домам? Или у вас какой-то другой, более оригинальный сценарий?

– А вы веселый человек, – натянуто улыбнулся Платен. – Ни о каких оркестрах, митингах и тому подобном не может быть и речи – это во-первых. Было бы очень хорошо, если бы об этой акции ничего не пронюхала пресса. И вообще, господин посол, чем меньше шума, чем меньше утечек информации, тем лучше. Надеюсь, вы понимаете, что это в наших с вами интересах. А во-вторых, господин посол, я не собираюсь, как вы изволили выразиться, махать им вслед. Раз они мне доверились и раз я за них ручаюсь, то я поеду с ними, причем до самой шведской границы.

– Браво, господин Платтен! – воскликнул Ромберг. – Иного ответа я и не ожидал. Все, больше вопросов не имею, – встал он из-за стола. – Как вы понимаете, решение принимаю не я, поэтому ваши «Условия» я должен передать в Берлин. И чем быстрее, тем лучше. Поэтому – до завтра.

– До завтра, – поднялся и Платтен.

Телеграмма, которую Ромберг тут же отправил в Берлин, была требовательно-лаконичной.

«Посетивший меня сегодня Фриц Платтен выразил готовность поручиться за каждого из группы русских политэмигрантов, а также обязался сопровождать вагон до границы вместе с немецкими представителями. Поскольку их немедленный отъезд в наших интересах, я настоятельно рекомендую выдать разрешение сразу же, приняв изложенные „Условия“».

Отправив эту телеграмму, барон Ромберг надолго задумался. Он был опытным дипломатом, да и в разведке знал толк, поэтому ему не давала покоя простая, как ножка стула, мысль: «Кому я доверился? Кто он такой, этот Платтен? Откуда он взялся? Не подстава ли это английской или французской разведок? Почему он помогает большевикам, которые, по большому счету, самые вероломные враги России и которых, если смотреть правде в глаза, всех до единого надо поставить к стенке? А может, как раз этого он и добивается? Ведь не может же он не знать о заявлении Временного правительства о том, что каждого русского политэмигранта, посмевшего проехать через Германию, в России будут отдавать под суд как изменника родины. А в военное время изменника ждет расстрел или, еще хуже, петля.