Три напрасных года - [12]

Вечером к Постовальчику:

— Слышь, Вовчара, ты готов умереть? Ну, чтоб за Родину и всё такое. Меня разок бандюки пугнули — так я от них на край света бежал. А люди в бой идут — умирают и убивают. Мы с тобой сможем?

Постовал:

— Да, погоди ты умирать. Тут другое дело…. Ты заметил — у нас все мичмана красавцы, как с картинки.

— Ну и что?

— Естественный отбор. Остаются старшинами в отряде, женятся на местных. Есть жилье — вперёд, на сверхсрочную.

— Умно. Нам-то что?

— Балбес. Ты что, не хотел бы жить в Анапе?

— Не знаю. Наверное. Сестра пишет — оставайся, буду в гости приезжать.

— Ну, и…?

— Я согласен, остаюсь.

— Зря смеёшься. Давай прикинем. У меня есть шанс остаться в спортивной роте. А ты — лучший курсант. Тебя старшиной оставят.

— Могут, — неуверенно согласился я.

— Ну и вот, останемся, пойдём в увольнение, познакомимся с девчатами и женимся.

— Хохотушки здесь ничего, я видел — грудастые.

Вовкины слова тоже запали в душу и после непродолжительной борьбы вытеснили скорбь о капитане Калинине.

В следующее воскресенье отличников повезли в одну из городских школ на КВН. Здорово! Посмеялись, повеселились от души. Потом танцы. Мне одна девочка понравилась. Ещё на сцене её приметил — красивая, озорная. А смеётся как — загляденье. Музыка зазвучала, я к ней — позволите? Позволила. Второй танец — я опять рядом. На третьем говорю — а не позволят ли домой проводить?

— Тебе же в часть? — смеётся и удивляется.

— Могу я голову потерять, хоть раз в жизни.

— Так-таки первый раз?

— А то.

— Не верю я вам, особенно военным.

— Значит, вы не проницательны. Вот послушайте, как стучит, — прижимаю её ладонь к груди.

— Ну, ладно, ладно — словами убедил. Что с поступками?

Думаю, пусть Постовальчик пыхтит, гирьки свои в спортроте поднимает, об увольнении мечтает. А у меня уже сейчас будет девушка. В своём успехе я не сомневался — что же я, восьмиклассницу не оболтаю?

Удрал в самоволку. Идём по городу, болтаем. Я болтаю. Она смеётся. Пусть смеётся. Тактику, думаю, избрал правильную. Неумный на моём месте, о чём бы речь вёл? Ах-ах-ах, любовь-любовь-любовь… И потом — а жильё у тебя есть?

А я умный и ей глаголю:

— Как ты можешь жить в такой дыре? Такая девочка яркая, можно сказать звезда морская — и такое захолустье. Вот отслужу, поедем со мной на Южный Урал? Там города — миллионные. Там заводы. Там мощь всей страны куётся. А природа…. А люди….

Добрались до её дома, поднялись на лестничную площадку. Я треплюсь, а её не удерживаю, наблюдаю — если уйдёт, значит, не зацепил и наоборот. Она слушает, хихикает, ждёт чего-то. Может, думает — с поцелуями полезу. Не дождёшься — я не такой!

Хлопнула дверь подъезда, шаги чьи-то поднимаются к нам. Смотрю — мама дорогая! — целый капитан первого ранга. Посмотрел на меня сурово, на дочь:

— Ирка, домой.

Та шмыг за двери.

— Ну…?

Я с трудом язык от нёба оторвал:

— Курсант одиннадцатой роты Агапов.

— Здесь самовольно?

— Так точно.

— Дуй в часть, скажешь старшине роты, чтоб наказал.

И всё, скрылся за дверью. Кому рассказать, не поверят — сам командир части каперанга Карцев застукал в самоволке и отпустил. «Скажешь старшине роты» — это шутка, не более. Что я, идиот, себе взыскания выпрашивать? Разве он меня запомнит? Таких гавриков у него пять тысяч штук.

Думаю, что соврать на КПП? Обязательно надо что-нибудь про Карцева — такой подарок судьбы. Но на КПП меня не тормознули — прошёл, как в порядке вещей.

Когда по части плёлся, мысли другой оборот приняли. Фамилию мою мог Карцев запомнить и роту. Явится проверить — вот он я во всей красе — самовольщик, трус и лгун. А ещё в зятья набивался. Нет, обязательно надо доложить Седову.

Дальше как — вот я страдаю, наказанный.

Ирка меня находит — ах, ты бедненький.

А я — папашку благодари.

Она — папочка, как ты мог?

Каперанга ко мне — прости, зятёк дорогой.

— Товарищ мичман, — подхожу к Седову. — Получил замечание от капитана первого ранга Карцева. Прибыл для получения наказания.

— Наказания? — старшина роты внимательно посмотрел на меня. — Хорошо, получишь. После завтрака задержись у тумбочки дневального. Инструктору скажешь — по приказу Седова.

И всё. Никаких расспросов: что почём, и как там Карцев? Умудрённый у нас старшина. Наутро ещё с одним пареньком по фамилии Сибелев прикорнули на стульях у поста дневального. Петрыкин летит:

— За мной.

На тот свет я за тобой бы пошёл, да тормознулся вовремя, пропуская вперёд.

Вышли из части. В домах офицерского состава нашли нужную квартиру. Петрыкин задачу объяснил — капитан третьего ранга Яковлев ютится в гостинице, а семья по прежнему месту службы. Теперь им дают квартиру, которую наша задача — отремонтировать. И вот мы втроём, вооружившись скребками, стали скоблить стены и потолок. Пыль подняли…. наглотались…. Даже курить не хотелось после работы и после обеда. Сидим в курилке, дожидаясь Петрыкина, и не курим. Яковлев идёт:

— Вы, почему здесь?

Суетится, новосёл. А мы — так, мол, и так — старшину первой статьи Петрыкина ждём.

— Идёмте.

Яковлев отвёл нас к своему будущему дому:

— Ждите здесь.

Сели на лавочку у подъезда, ждём. Час проходит, другой — нет Петрыкин. Четыре часа прошло — запропал где-то Тундра. Смеркаться стало. В части горн заиграл — вечерняя прогулка. Ещё через полчаса второй сигнал — вечерняя поверка. Сибилев за угол заглянул: