Три мышкетёра - [40]

– Навязал? Она сама хотела приобрести что-нибудь особенное.

– Сама или не сама, сейчас это уже неважно, поэтому не будем заниматься казуистикой, хотя при желании я мог бы в два счета упечь вас по обвинению в испытании соблазном, потому что в моих глазах торговец, пытающийся заработать на слабостях своих покупателей, ничем не отличается от искусителя.

Страчино побледнел. Он знал, что значит быть обвинённым в испытании соблазном. Это всё равно, что быть обвинённым в колдовстве.

– Но, как я уже сказал, сейчас это неважно, – продолжал прокурор, – поскольку сейчас речь идёт не о моей жене, а обо мне. Хорош бы я был, если бы сел играть в карты с судьёй Пелардоном, имея в своем распоряжении жалкую тысячу крон, которая лишь по счастливой случайности оказалась у меня в кармане! Судья любит играть по-крупному. Меня бы подняли на смех с моим тощим кошельком, а я не люблю быть посмешищем.

– Боюсь, я вас не понимаю, сударь. Причём здесь я?

– А притом, что когда я, вернувшись сегодня домой, заглянул в сейф, он был пуст! Я учинил допрос госпоже Шевротен, и она призналась, что отдала все деньги вам в обмен на какую-то финтифлюшку.

– Финтифлюшку! – возмутился ювелир, в котором взыграла профессиональная гордость. – Эта, как вы изволили выразиться, финтифлюшка – работа известного мастера. Это истинный шедевр, и десять тысяч крон для такой вещи – смехотворная цена. Просто мне удалось приобрести её недорого у одной разорившейся вдовы, и потому я не стал заламывать за неё настоящую цену.

– Не помню, чтобы давал вам слово для самозащиты, – сказал прокурор, багровея. – Тем более, что мне ровным счётом наплевать на всё, что вы тут плетёте. Мне нужны мои деньги. Все пять тысяч крон.

– Вы желаете расторгнуть сделку?

– Именно. Желаю. Я требую, чтобы она была расторгнута немедленно.

– А как же змейка?

– Можете забрать свою змейку назад. Хоть сейчас. Пошлите за ней своего помощника, и вам вернут ваш шедевр.

– А госпожа Шевротен? Она так хотела поразить супругу банкира Ольтерманни, – не мог угомониться торгаш в душе господина Страчино.

– У неё достаточно украшений, чтобы поразить десять банкирш, – ответил прокурор.

– Как вам будет угодно, – смирился господин Страчино, который не мог не понимать, что, если вступить в пререкания с прокурором, только себе дороже станет.

Через минуту королевский прокурор уже садился в карету. В лапе он держал увесистый мешочек с пятью тысячами крон. Рядом с ним примостился его помощник. Когда карета тронулась, этот наглый субъект высунулся из окошка и показал появившемуся на пороге господину Страчино "козу"! Ювелир опешил, но значения "козе" не придал, просто отнёс её на счёт полнейшей невоспитанности молодого поколения.

– Что стоишь, болван? – сорвал он зло на своём помощнике. – Беги к прокурорше и забери змейку.

Не дожидаясь, пока ему дадут пинка, Моисей тут же сорвался с места. А может быть, его подгоняла мысль, что он вскоре увидит прекрасную госпожу Шевротен? На этот счёт мы можем только гадать.

Моисей никогда прежде не бывал в доме прокурора Шевротена, но, подобно многим жителям Маусвиля, знал, где он находится. Попасть в него оказалось проще, чем можно было предположить, глядя на кованую ограду, отделявшую особняк от улицы. Представившись, Моисей сказал вышедшему к нему ливрейному слуге, что пришёл по поводу ожерелья, купленного утром госпожой Шевротен в лавке его хозяина, господина Страчино, и его без дальнейших вопросов провели прямо в будуар хозяйки дома. Оказавшись впервые в жизни в будуаре прекрасной дамы, юноша внезапно почувствовал себя очень неловко. Его смущение возросло во сто крат, когда его блуждающий взгляд остановился на оголённых плечах прекрасной мышки: госпожа Шевротен была в открытом вечернем платье, которое оставляло широкий простор для воображения. С последним же у юного ювелира, судя по его округлившимся глазам, всё было в порядке. Когда он вошёл, служанка как раз припудривала парик, украшавший прелестную головку её госпожи.

– Мне кажется, я вас где-то уже видела, – сказала прекрасная мышка, слегка повернув голову в сторону двери.

– Я работаю у господина Страчино, ювелира, – ответил юноша.

– Ну, конечно. То-то я смотрю, знакомое лицо. Но отчего вы здесь? Вас прислал господин Страчино?

– Да. Я пришёл, чтобы забрать змейку.

– Забрать змейку? Почему?

– Так приказал ваш супруг, господин Шевротен.

– Господин Шевротен? Ты что-нибудь понимаешь, Мими? – обратилась она к служанке.

Та покачала головой.

– Я тоже ничего не понимаю. Когда господин Шевротен отдал такой приказ?

– Не далее, как полчаса назад.

– И кому же он его отдал?

– Моему хозяину, господину Страчино.

– Так господин Страчино тоже здесь?

– Нет.

– Но он был здесь?

– Нет. Господин прокурор сам заезжал в магазин. Он потребовал, чтобы мы вернули ему пять тысяч крон, что вы изволили оставить сегодня утром в обмен на ожерелье, потом уехал, сказав, что сделка расторгнута и мы можем забрать змейку назад.

Здесь нужно заметить, что это только в этом кратком изложении юный ювелир говорит гладко и складно, на самом же деле он спотыкался на каждом слове, заикался, поминутно заливался краской, а то и вовсе переставал дышать, когда госпожа Шевротен устремляла на него взор своих бархатных глаз.