Три мышкетёра - [26]

– Слушаю тебя, дочь моя, – сказал он, подражая манере священника.

Видимо, от перенесённого потрясения разум его слегка помутился, и он плохо соображал, что делает.

– Я пришла покаяться, святой отец. Я грешна, очень грешна, – сказала мышка.

– В чем же грех твой, дочь моя?

– Я… я…

– Смелее, дочь моя.

– Я не знаю, как сказать.

– Может быть, я смогу тебе помочь. Ты, наверное, пришла покаяться в том, что не смогла устоять натиску соблазнителя, какого-нибудь охотника за наслаждениями?

– Натиску соблазнителя? – мышка, казалось, была озадачена. – Нет, я никогда не смотрела на мою связь с королём как на грехопадение. Я думала, что совершаю благое дело. Если бы я отказала Его Величеству, это бы доставило ему большое огорчение.

– С точки зрения церкви личность совратителя не имеет значения. Прелюбодеяние остаётся прелюбодеянием, – сурово заметил Мишель.

– А мне сказали, что уступить королю – не грех, а как раз наоборот, – продолжала мышка, явно не желавшая осознавать всю глубину своего падения.

– Кто же тебя так неправильно информировал, дочь моя?

– Его Величество. Когда добивался моей благосклонности. Он сказал, что о таком грехопадении мечтает каждая мышка в королевстве.

– Ну, раз так сказал сам король, тогда это, конечно, другое дело.

– Значит, этот грех мне простится?

– Считай, что Господь тебя уже простил. Хотя церковь и осуждает распутство в любой форме, в некоторых случаях она относится снисходительно к грешницам.

– Благодарю вас, святой отец. А то я уже начала беспокоиться.

– Но ты ведь пришла в чём-то покаяться?

– Да, но я не знаю, в чём именно состоит мой грех.

– Что-то я тебя не понимаю, дочь моя.

– Вот уже много дней я долго и упорно молюсь, прося Господа, чтобы он покарал маркизу Монт д’Ор, мою коварную соперницу, но Господь глух к моим молитвам. Вот я и подумала, что, наверное, в чём-то провинилась перед ним, раз он не желает меня слушать.

– И это всё?

– Нет, не всё, – замялась мышка. – Ещё я ходила к цыганке.

– К цыганке? Зачем?

– Чтобы она помогла мне расправиться с соперницей, раз Господь не хочет мне помочь.

– И что же? Цыганка помогла тебе?

– Нет. Она меня обманула. Продала мне отравленную пудру, которая должна была превратить маркизу в уродину, а пудра не подействовала. Маркиза стала даже ещё прекрасней. Король от неё без ума, а я… я так несчастна, так несчастна! Не знаю, что будет теперь со мной! Я так его люблю.

– Может быть, всё ещё обойдётся, – сказал Мишель, немного смилостивившись над бедной грешницей.

– Не обойдётся. Последнее время король совсем охладел ко мне. На прошлой неделе он даже не пришёл на праздник, который я устроила в его честь, а вчера… вчера велел мне освободить покои по соседству с его апартаментами и возвращаться к мужу. К этому старому уроду! Но разве я могу ослушаться своего повелителя? Пришлось вернуться. Но и это ещё не всё. Король хочет развестись с Её Величеством и жениться на маркизе. Мне он никогда не предлагал свою лапу. Только сердце. Говорил, что я слишком глупа, чтобы быть королевой. Да я и сама знаю, что не очень умна, поэтому никогда на этом не настаивала. Мне всегда был нужен только он, он сам, а не его трон.

– Чем же маркиза его приворожила?

– Вот именно, приворожила! Уж не знаю чем, но приворожила. Знала бы, сама бы воспользовалась этим средством. Но, увы! не знаю. Средство, видимо, очень сильное. Короля словно подменили. Раньше он всё время заглядывался на других мышек, а сейчас стал такой задумчивый, всё бродит один по саду. Даже на охоту перестал ездить.

– Может быть, всё не так плохо? Может быть, король просто озабочен делами государства?

– Нет. После того, как он расправился с заговорщиками, он совсем перестал интересоваться государственными делами. Я знаю, он день и ночь мечтает о ней, о маркизе. И подумать только, что я сама, своими собственными лапками толкнула его в объятья этой обманщицы! Но разве я могла предположить, что её надменная холодность произведёт на короля такое впечатление? Я ведь только потому и подружилась с ней, что она была единственной, на кого не действовали его чары. А теперь выходит, что она всё время притворялась.

– Не кори себя, дочь моя. Что сделано, то сделано.

– Посоветуйте, как мне быть, святой отец.

– Смирись. Неизбежное нужно принять со смирением. Смирись, и тебе сразу станет легче.

– Совсем отказаться от борьбы? Позволить лживой маркизе занять моё место в сердце короля?

– Твоё место она не займёт. Она займёт своё. Твоё место навсегда останется за тобой, дочь моя.

– Как красиво вы говорите, святой отец.

– Эти слова мне подсказал мой жизненный опыт и моё общение с Господом. Ты поступишь разумно, если прислушаешься к ним.

– Спасибо, святой отец. Я сделаю, как вы советуете. Я постараюсь смириться.

– И молись, молись, дочь моя. Возлюби Господа Бога твоего и тогда господь явит к тебе любовь свою, – с чувством произнёс Пройдоха Мишель и, помедлив, добавил: – А теперь ступай себе с миром. Отпускаю тебе грехи твои. Амен.

Опять послышался шорох платья и звук теперь уже удаляющихся шагов. Я тронул Мишеля за локоть:

– Быстрее, за ней! Мы должны узнать имя этой дамы.

Мишель попытался что-то сказать, но я не стал слушать. Я не мог упустить такой важный объект.