Три мышкетёра - [19]

– А то вы не знаете, зачем, – закинул я удочку.

– Нет, зачем – не знаю, но вот почему – это другой вопрос. И тут всё ясно, как день. Я так думаю, что от отчаяния, – если, конечно, в пересудах есть хоть доля правды. Ни для кого не секрет, что наш король очень влюбчив, и что единственная, кто не входит в число его любовниц, – это королева. Кроме того, Его Величество никогда особенно не заботился о том, чтобы хранить свои амурные дела в тайне от окружающих, что не может не задевать королевское достоинство Её Величества. Как мышь, я её очень хорошо понимаю.

– Может быть, кто-нибудь из ваших завсегдатаев или случайных посетителей называл какие-нибудь конкретные имена?

Трактирщик сделал вид, что задумался.

– Говорите, не бойтесь, – подбодрил я его. – Сейчас вы уже вряд ли сможете кому-либо навредить, ведь все известные заговорщики уже наказаны. Его Преосвященство желает знать, что говорит народ.

– Я ведь специально никогда не прислушиваюсь к здешним разговорам, но ведь уши себе не отрежешь. Вот и услышишь имя-другое. Чаще других упоминалось имя графа N – того самого, который стал причиной вчерашней заварушки. Говорят, что одно из тайных посланий, адресованных королевой графу, попало в лапы короля. Что именно было в письме, никто не знает, но говорят, что, прочитав его, король пришёл в такое бешенство, что тут же велел арестовать обоих заговорщиков. Именно так и сказал – заговорщиков. Потом началась охота на всех друзей и сторонников королевы, упоминавшихся в письме. Их имена вам известны.

Это было далеко не так, поскольку мне были известны лишь те несколько имён, которые упомянул немногим ранее сам хозяин, но, как вы догадываетесь, я не стал его разубеждать.

– Остаётся ещё вопрос, зачем, – попробовал я копнуть ещё глубже. – Если я вас правильно понял, вы не видите смысла в заговоре королевы против её венценосного супруга.

– Ваша правда, не вижу. Мне трудно себе представить, какие такие действия Её Величество может замышлять против короля. По мне так правы те, кто утверждает, что скорее всего сама королева стала объектом какого-то хитрого и коварного плана, какой-нибудь далеко идущей интриги. Во всяком случае, мне в это легче поверить. Марианна Чеширская, всегда такая нежная и кроткая – и вдруг в заговорщицах! Да и сама королева отказывается признать свою вину. Мало ли, что почерк её. Почерк ведь можно и подделать. Если вы хотите знать моё мнение, то я считаю, что скорее всего это происки баронессы Сен Фелисьен, которая, говорят, спит и видит себя королевой. А, может, и ещё какая другая красотка приложила к этому делу свою душистую лапку.

Трактирщик замолчал, и я, не зная, о чём ещё его спросить, поскольку скудость моих знаний воздвигла непреодолимый барьер моей любознательности, сказал, подводя итог нашему разговору:

– Вы поступили очень разумно, не отказавшись побеседовать с нами. Всё же это намного лучше, чем убеждать в своей невиновности гвардейцев господина кардинала. Но наш разговор ещё не окончен. Если у нас появятся к вам вопросы, мы вас навестим.

Я поднялся. Мишель последовал моему примеру. Трактирщик тоже было засеменил вслед за нами, бормоча что-то о преданности Его Преосвященству, но я его остановил:

– Возвращайтесь к своим вертелам. Мы сами найдём выход.

Когда мы были уже за дверью, Мишель, не проронивший за всё время ни слова, что, несомненно, стоило ему неимоверных усилий, сказал:

– Здорово ты взял его в оборот. Вот только не пойму, что тебе от него было нужно.

– Ты помнишь ту листовку, где за поимку опасного преступника была обещана награда в 500 крон?

– Ну, помню.

– А ведь я не случайно привлёк к ней твоё внимание. Вчера ночью в поисках ночлега я проходил мимо этого самого трактира и стал случайным свидетелем драки. Я тогда не понял, кто с кем и почему дерётся – мало ли? – но видел, как один из мышкетёров вылетел из двери, словно камень, брошенный из пращи, и приземлился чуть ли не у самых моих ног, так что я его очень хорошо разглядел. Ещё я увидел, что, прежде чем вылететь, он немного замешкался в дверях, роясь в карманах, и бросил хозяину целую горсть монет. Причем не медяков, а серебра. А потом смотрю – листовка, а на ней – ну точно тот самый мышкетёр. Как тебе такая история?

– История что надо.

Я мысленно согласился с Мишелем, решив, что вру я очень даже складно. Вернее привираю, потому что ложь моя основана на правде.

– Поэтому я и привёл тебя сюда. Правда, поначалу я думал только о еде, остальное получилось как-то само собой, – закончил я своё объяснение. – Теперь нам есть с чего начинать поиски. Но это мы обмозгуем завтра.

– Ты теперь куда? Тебе есть где ночевать? – спросил меня Мишель.

– Найду. Я мышь не капризная.

– Я бы остался с тобой, но ты ведь знаешь, я обещал Магнолии, что навещу её сегодня. Она, конечно, мышка с характером, но так ведь и я не подарок, если посмотреть с их, женской, точки зрения. Это сегодня на неё что-то нашло, а так она и накормит, и согреет.

На том мы и распрощались, предварительно договорившись встретиться завтра в районе полудня на том же месте, что и сегодня утром. Пройдоха Мишель отправился к своей Магнолии, а я стал дожидаться, когда окончательно стемнеет, чтобы незаметно пробраться в свой собственный дом.