Три мушкетера. Том второй - [47]

 Д'Артаньянъ со шпагой въ рукѣ бросился на второго солдата; борьба продолжалась недолго: негодяй имѣлъ для своей защиты только разряженное ружье; шпага гвардейца скользнула по дулу ружья, на этотъ разъ совершенно безполезнаго оружія, и пронзила бедро убійцѣ, который упалъ. Д'Артаньянъ тотчасъ же приставилъ ему остріе шпаги къ горлу.

 -- О, не убивайте меня! вскричалъ разбойникъ,-- смилуйтесь, смилуйтесь, г. офицеръ, и я вамъ все разскажу.

 -- Да стоитъ ли еще твоя тайна, по крайней мѣрѣ, того, чтобы я оставилъ тебѣ жизнь? спросилъ молодой человѣкь, сдерживая руку.

 -- Да, если вы сколько-нибудь цѣните жизнь! вамъ всего двадцать два года и вы можете достигнуть всего, будучи такимъ красивымъ и храбрымъ.

 -- Негодяй, проговорилъ д'Артаньянъ:-- ну, говори скорѣе, кто поручилъ тебѣ убить меня?

 -- Женщина, которую я не знаю, но которую называютъ милэди.

 -- Если ты не знаешь этой женщины, какъ можешь ты знать ея имя?

 -- Мой товарищъ зналъ ее и называлъ такъ: это съ нимъ она сговаривалась, а не со мной; у него въ карманѣ есть даже письмо этой особы, которое, должно быть, имѣетъ большое значеніе для васъ, судя по тому, что я отъ него слышалъ.

 -- Какъ же случилось, что ты принимаешь участіе въ этой ловушкѣ?

 -- Онъ предложилъ мнѣ помочь ему убить васъ, и я согласился.

 -- А сколько она дала вамъ за это блестящее предпріятіе?

 -- Сто луидоровъ.

 -- Хорошо еще, замѣтилъ молодой человѣкъ, смѣясь:-- что она цѣнитъ меня во что-нибудь: сто луидоровъ -- это крупная сумма для такихъ двухъ негодяевъ, какъ вы, а потому я не удивляюсь, что ты согласился, и тебя помилую, но съ однимъ условіемъ.

 -- Съ какимъ? спросилъ съ безпокойствомъ солдатъ, видя, что еще не все покончено.

 -- Съ тѣмъ, чтобы ты досталъ мнѣ письмо, которое находится у твоего товарища въ карманѣ.

 -- Вѣдь это, вскричалъ разбойникъ,-- только другой способъ убить меня! Какъ же вы хотите, чтобы я досталъ это письмо подъ выстрѣлами бастіона?

 -- Необходимо, чтобы ты сдѣлалъ это, или иначе, клянусь тебѣ, ты умрешь отъ моей руки!

 -- Пощадите, г. офицеръ, сжальтесь надо мной во имя той молодой женщины, которую вы любите и считаете, можетъ быть, мертвой и которая жива! вскричалъ разбойникъ, бросаясь на колѣни и опираясь на руку, такъ какъ отъ потери крови его силы начали уже измѣнять ему

 -- А откуда ты знаешь, что есть женщина, которую я люблю, и что я считалъ эту женщину умершей? спросилъ д'Артаньянъ.

 -- Изъ письма, которое у товарища въ карманѣ.

 -- Ты самъ теперь видишь, что мнѣ необходимо имѣть это письмо; итакъ, нечего ждать, нечего колебаться, или, какъ мнѣ ни противно второй разъ обагрить мою шпагу кровью такого негодяя, какъ ты, но я клянусь честью честнаго человѣка...

 И при этихъ словахъ д'Артаньянъ сдѣлалъ такой выразительный, угрожающій жестъ, что раненый всталъ.

 -- Остановитесь, остановитесь! вскричалъ онъ, отъ испуга дѣлаясь храбрѣе, я пойду... пойду!..

 Д'Артаньянъ взялъ пищаль у солдата, заставилъ его пройти впередъ и началъ подталкивать его по направленію къ товарищу, покалывая его остріемъ своей шпаги.

 Ужасно было видѣть этого несчастнаго, оставлявшаго за собой по дорогѣ кровавый слѣдъ, поблѣднѣвшаго отъ страха предстоящей смерти, старавшагося дотащиться незамѣченнымъ до тѣла своего сообщника, распростертаго въ двадцати шагахъ отъ него.

 Ужасный страхъ такъ ясно написанъ былъ на его лицѣ, покрытомъ холоднымъ потомъ, что д'Артаньянъ сжалился надъ нимъ и, смотря на него съ презрѣніемъ, сказалъ:

 -- Ну, такъ я тебѣ покажу разницу между человѣкомъ храбрымъ и такимъ трусомъ, какъ ты; оставайся, я пойду самъ.

 И, проворно осматриваясь кругомъ и наблюдая за всѣми движеніями непріятеля, пользуясь всѣми средствами къ защитѣ, предоставляемыми ему мѣстностью, д'Артаньянъ добрался до второго солдата.

 Было два способа достигнуть цѣли: обыскать его на мѣстѣ, или унести, прикрывшись, въ видѣ щита, его тѣломъ, и обыскать его въ траншеѣ.

 Д'Артаньянъ предпочелъ послѣдній способъ и взвалилъ разбойника себѣ на плечи въ ту самую минуту, какъ по немъ открыли огонь.

 Легкое сотрясеніе, глухой звукъ трехъ пуль, пронизавшихъ тѣло, послѣдній крикъ, предсмертная дрожь агоніи доказали д'Артаньяну, что тотъ, кто хотѣлъ убить его, спасъ ему теперь жизнь.

 Д'Артаньянъ снова вернулся въ траншею и сбросилъ тѣло около раненаго, блѣднаго какъ смерть.

 Онъ тотчасъ же принялся за осмотръ: кожаный бумажникъ, кошелекъ, въ которомъ, очевидно, хранилась часть суммы, полученной разбойникомъ, рожокъ и кости составляли все наслѣдство послѣ умершаго.

 Онъ оставилъ рожокъ и кости лежать на томъ мѣстѣ, гдѣ они упали, бросилъ кошелекъ раненому и жадно набросился на бумажникъ.

 Между нѣсколькими незначительными бумажками онъ нашелъ слѣдующее письмо -- то самое письмо, за которымъ онъ ходилъ, рискуя своей жизнью:

 "Такъ какъ вы потеряли слѣдъ этой женщины и она находится теперь въ полной безопасности въ монастырѣ, куда вы никогда не должны были допустить ее, постарайтесь, по крайней мѣрѣ, не упустить еще и этого человѣка: въ противномъ случаѣ вамъ извѣстно, что я имѣю большую власть и заставлю васъ дорого заплатить за сто луидоровъ, полученныхъ отъ меня".