Три момента взрыва - [19]

Паддик задумчиво глядел в свой стакан:

– Кто вам рассказал про Банто?

Чиверс и Маккалох переглянулись.

– Девушка, рослая. Парень, невысокий, спокойный. Приходили в мой магазин. Думаю, вам лучше знать, кто они такие, вы ведь все друг друга знаете…

– Ладно, – сказал Паддик и залпом допил остатки. – Остров большой.

Когда он вышел отлить, Чиверс щелкнул пальцем сначала по его стакану, потом по стакану Маккалоха. Поднял бровь.

– Что это было? – спросил он. – Похоже, он задет за живое.

– Ученая братия, – сказал Маккалох. – Терпеть друг друга не могут – куда там до них юристам.

– Как вы смеете, сэр? Умираю от любопытства. Ах, вот бы сейчас щепотку старого доброго пентотала натрия[6]. – И Чиверс изобразил, как он открывает потайное отделение своего перстня-печатки и подсыпает что-то Паддику в стакан.

– Шут гороховый, – буркнул Маккалох. Чиверс опять поднял бровь.

– Да брось ты, – сказал он с жутким лондонским акцентом. – От любопытной Варвары слышу.

– Возражение, – проговорил Маккалох. Они любили иной раз перекинуться словесными шаржами друг на друга: один изображал парня из народа, другой – утонченного адвоката.

Совмещенная с магазином заправочная станция отмечала центр деревни Банто. Собственно, это была даже не деревня – так, сколько-то убогих ферм, разбросанных по акрам сухой, кое-где поросшей пыльным кустарником земли.

– Я слышал, где-то тут теперь копают, – обратился Маккалох к кассирше, и та показала ему дорогу по карте. Пришлось проехать еще миль пять по направлению к вулкану. День был солнечный, и давно остывший конус почти растворился на фоне облаков, забрызганный у подножия яркими пятнами позднего цветения. Над склонами летали туда-сюда грачи, явно чем-то заинтригованные. У дороги стояла красная пластиковая стрелка с надписью: РАСКОП.

Между деревьями вилась тропа, а там, где она кончалась, стояли три большие палатки и два автомобиля. Чуть в стороне виднелось что-то вроде ямы с плоским дном. Маккалох, хотя и не уроженец, но давний житель этого острова, хорошо знал, что это такое.

К нему приближался охранник с перебитым носом борца.

– Я ищу Софи, – сказал Маккалох.

– Софию. – Девушка сама поправила его, выйдя из-за палатки на голос. При виде его она нахмурилась, и Маккалох впервые задумался над тем, как его поступок могут расценить со стороны – он ведь подслушал ее имя, а теперь явился сюда ее разыскивать. Это его смутило.

Тут из-за ее спины появился тот парень, Уилл. Маккалох вздохнул с облегчением.

– Вот и хорошо, – сказал он, когда охранник ушел. – Я как раз надеялся разыскать вас обоих.

Тут откуда-то вышла еще одна молодая женщина. Она была в грязном комбинезоне, на голове пыльная косынка – вылитая Клепальщица Рози[7].

– Зачем вы здесь? – спросила Софи.

– Просто из любопытства, – ответил Маккалох. – Об этом месте никто ничего не знает. А я тут проезжал, вижу – знак, думаю, дай заеду погляжу. – Он видел, что София колеблется. – Я могу уехать. Но вам ведь все равно придется делать образовательную программу для местных. Вот и потренируйтесь на мне, раз уж я здесь. А я сделаю вам скидку, когда вы в другой раз ко мне в магазин придете.

София улыбнулась. Что ж, остров небольшой, прочитал он ее мысли. Отношения с местными надо поддерживать.

– Подождите меня здесь, – попросила она и пошла к раскопу.

– Вы тоже здесь работаете? – спросил Маккалох у другой девушки.

– Меня зовут Шарлотта. Я представляю оппозицию.

– Паддик?

Она кивнула.

– Мы с Соф знакомы еще с Йорка, вот я и заехала поздороваться. Так проще, чем ей приезжать ко мне. – И она широко улыбнулась всем своим запыленным, веснушчатым лицом.

София вернулась рысцой.

– У проф работы выше крыши, – сказала она. – Но я могу вам кое-что показать. – И она повела его к палаткам. – Слышали что-нибудь о процессе сохранения?

Как будто можно жить на острове и ничего о нем не слышать.

Кирпичная кладка, обломки колонн и балок испокон веку торчали на острове из земли, высовывались из подлеска, но только во времена королевы Виктории взвод британских солдат под командованием офицера – любителя археологии раскопал здесь мозаичный пол, заинтересовавший ученых специалистов. Они налетели со всех сторон и потеснили на склонах вулкана раздосадованных фермеров: потомков солдат, ссыльных и тех, кто спасся при кораблекрушениях. А у них житье и так было не сахар – еле сводили концы с концами.

Единственное дошедшее до нас письменное упоминание о катастрофе, случившейся на острове в древности, содержится в кратком замечании Тацита: «Остров воспламенился. Боги не испытывали к жившим на нем пахарям ни любви, ни ненависти». Вулканологи утверждают, что несколько столетий до взрыва гора молчала, как молчит уже два тысячелетия после него. Не сохранилось ни свидетельств очевидцев, ни записок уцелевших – да и кто мог тогда спастись, куда было деваться людям с крохотного островка, заброшенного далеко в море? Только Плиний Младший в своем описании извержения Везувия подсказал позднейшим исследователям образы, подходящие для изображения той катастрофы, это от него они узнали про горящую тьму, и про столб дыма, и про жителей, которые задыхались на агорах от шедших из-под земли газов, и про пирокластический поток.