Три момента взрыва - [11]

Это замечание подняло нас на новый уровень изучения Новой смерти. Как сказано в последнем выпуске «Кембриджского философского журнала», «никто пока не знает, чем именно важны для нас слова Мукхопадхиай. Но в том, что они чрезвычайно важны, нет никаких сомнений».

Итак, понимание пока ускользает от нас, но культура прагматична и быстро приспосабливается к новому положению дел. Те, кто воспринимает повернутые к ним ступни ног как оскорбление, привыкают к этому так же, как и те, кому нравится оскорблять. Обряды погребения и поминовения Новых мертвых уже начинают обрастать многочисленными церемониями и ритуалами. Теологи всех вероисповеданий принимают их в основном без возражений, по-новому интерпретируя старые традиции и тексты. Новые мертвецы уже стали обыденными персонажами кинофильмов, теледрам и другой видеопродукции, включая, разумеется, видеоигры. И суть не в том, что у любого мексиканского лоточника на улице можно купить сахарный скелетик, который вертится, точно стрелка компаса, от вращения ручки, а в том, что они продаются теперь в количестве не меньшем, чем любые другие сувениры на тему Dia de los Muertos[3].

Такая индифферентность восхитительна. И в то же время не вполне уместна. Ведь в какие бы колокола мы теперь ни звонили по усопшим, какие бы благовония ни жгли им вслед, умираем мы ровно так же, как прежде, и живем точно так, как жили всегда.

Мы не готовы. Но к чему нам готовиться? Каков будет конец этой новой игры?

То, что я пишу здесь, – не манифест. И даже не предисловие к нему. Просто мы не знаем, чего ждать и как жить, чтобы достойно встретить Новую смерть. Так что мой текст – это всего лишь призыв к созданию подобного манифеста. Это воззвание к воззванию, это мольба о проповеди, которая научит нас жить как должно и умирать Новой смертью как положено.

Надо жить, исходя из того, что наше существование не бесцельно, что у наших модернизированных мертвецов может быть свой телос[4], а успех – это открытие, которое дается только тем, кто научился умирать правильно. И, наоборот, пока мы будем умирать как всегда, мы будем терпеть поражение.

А уж какова будет награда за одно или расплата за другое, никому пока неведомо.

Поживем – увидим.

Дама пчел

Мое посвящение состоялось двадцать два года тому назад в полуподвальной комнате без окон одного шикарного отеля в Монреале. На маленькой дверце было написано «Дворницкая». За ней открывалось роскошное помещение, полное дорогих картин на тему карточной игры и полок со справочниками в кожаных переплетах. Мы четверо сидели за карточным столом, а двое продувшихся парней подпирали стенку и во все глаза молча следили за игрой.

– Вильсден – это где? – спросил Джил Шугар по прозвищу Мордашка. Он был уже немолод и широковат в талии, но, как все говорили, по-прежнему остер на язык.

– Виллисден, – поправил я. – Это в Лондоне.

Он ответил:

– Заметь, я не называю тебя парнишкой из Уиллисдена.

– Играть с вами для меня большая честь.

– Ладно, кончайте, – вмешался в наш обмен любезностями Денно Кейн, смуглокожий полиглот с кукольным лицом, прославившийся своей игрой в двадцать одно, но готовый ставить на что угодно, были бы карты.

Мордашка и Денно были из старой гвардии, куда, несомненно, входила и суровая валлийка вдвое старше меня, которая сидела как раз напротив. Я уже ее встречал в Детройте. Она как раз только что оставила без штанов средней руки город – подвиг, совершенный в одиночку при помощи пары семерок. И теперь отдыхала, наблюдая за тем, как я обчищаю мелкую рыбешку – биржевых маклеров.

– Хорошие пальцы, – насмешливо бросила она. Я действительно малость мухлевал при раздаче. – Я Джой. Без фамилий.

Я не сдержался и, как сопливый мальчишка-фанат, выпалил, что и так знаю, кто она.

– Позвольте мне сыграть с вами, пожалуйста, – сказал я.

Ее смех был полон презрения, однако мой визаж пришелся ей по нраву. Так, в компании еще двоих, предназначенных на съедение, я и оказался с ней за одним столом, но в отличие от них еще играю.

Мы едва не умерли от счастья, когда они велели нам нести карты. Те двое потратили немало денег на свои. Я же купил первую попавшуюся колоду за углом, на бензозаправке. Мордашка выразительно промолчал, когда увидел логотип компании на их рубашках.

Мои сопризывники отстрелялись едва ли не быстрее, чем я ожидал, но мне незаслуженно везло, и я держался. Большая тройка не возражала. Я выказывал им почтение. На мне был мой самый дорогой костюм. Мордашка щеголял во фраке без галстука, Джой – в платье, в котором не стыдно было бы и в церковь пойти. Только Денно был в зеленой футболке, заляпанной соусом.

Он-то и сорвал большой куш.

– Ну, как дела? – спросил он.

– Для меня честь играть с вами, – сказал я.

Случайные жертвы отделились от стены и очень вежливо поблагодарили леди и джентльменов за потраченное время, как будто тем было не насрать, здесь они или нет. Жертвы ушли.

– О темпора, о морес, – вздохнула Джой.

Денно ругнулся сначала по-русски, потом по-гречески.

Новая раздача. Мне выпал стрит. Я не стал слишком задирать ставки. Очередь Джой показывать карты. Эта женщина полностью оправдывала свою репутацию: лицо у нее было как кремень.