Три минуты до судного дня - [15]

Собирать доказательства по делам национальной безопасности очень сложно — на это тратится много времени и сил, но все может рухнуть в мгновение ока. Чем медленнее следователь движется к финишной черте, вместо того чтобы бежать сломя голову, тем больше у него шансов довести дело до конца.

Тем временем Линн практически убедила Рода, что они на свидании, а меня пригласили за компанию. Развалившись на диване и положив ноги на журнальный столик, Рамси рассказывал о своей матери. Дороти переехала в Тампу после выхода на пенсию и устроилась на работу архивистом в местную компанию. Он говорил, что унаследовал от матери любовь к чтению, а после школы отправился сразу в армию.

— Почему не в колледж? — спросила Линн. — Раз уж ты так любишь книги…

— Это не мое, — оборвал ее Род.

Краткость его ответа подсказала мне, что здесь скрывается еще что-то, возможно важное. Но я не собирался вести его туда, куда он идти не хотел, ведь он и без давления рассказывал нам достаточно много. Например, что у него есть брат (Стюарт), что его родители развелись и он много лет почти не общался с отцом. Было и без того ясно, что семейство Рамси не сошло с картины Нормана Роквелла[15], но, судя по обстановке трейлера, мама Рода старалась обеспечить нормальную жизнь и себе, и безработному сыну.

Линн быстро оценила высокий интеллект Рода, его обширные познания в истории и беглый немецкий, и это, конечно же, невероятно польстило ему. Он посмеялся над немецким Линн, в котором явно слышался среднезападный акцент. Сам я знал по-немецки разве что дюжину слов, но выговор Рода напомнил мне об одетых в длинные кожаные пальто полковниках СС из старых фильмов о Второй мировой. Они даже отпустили на немецком несколько шуточек — видимо, в мой адрес, потому что я заметил на себе их хитрые взгляды.

Вскоре Род принялся охотно рассказывать о неприглядной стороне своей жизни в Бад-Кройцнахе — беспробудном пьянстве, визитах к проституткам (но при упоминании об этом он постарался не смотреть Линн в глаза) и доступных наркотиках, включая кислоту, марихуану и закись азота, которую, похоже, можно было купить прямо на базе.

Все это подтверждало моральную апатию Рода — ему явно недоставало самоконтроля и он легко попадал под влияние окружающих. Однако он снова с очевидной гордостью рассказывал о своей работе в Восьмой ПД и объяснял, какое влияние она оказывала на 5-й корпус и американские стратегические интересы в Европе. Словно чтобы подчеркнуть свой либеральный настрой, Рамси заметил, что вскоре после его отъезда из Германии командование 5-м корпусом принял чернокожий генерал Колин Пауэлл. Правда, он не стал упоминать, что сам не смог приветствовать нового командующего, потому что провалил уже известный мне «анализ мочи». Это в очередной раз подтвердило, что действия и их последствия в психике Рода были связаны довольно слабо.

Дальше он перешел к описанию документооборота, который был полон уязвимостей.

— Куча сейфов, куча процедур, — рассказывал он, — но если кому-то нужно было что-то забрать, так достаточно было положить документ в мешок для сжигания, а потом забрать его оттуда, пока мешок не отправился на переработку.

— Что еще за мешок для сжигания? — спросил я.

— Тут такое дело, — ответил Род, — нельзя было жечь документы там, где мы их хранили. Сжигание производилось в отдельном здании — два квартала нужно было пройти прямо и еще один в сторону. В конце дня мы упаковывали в мешок все документы, которые подлежали уничтожению, и несли их на сжигание. Когда мы покидали здание, никто не задавал вопросов и не проверял потом, все ли вынесенные документы мы сожгли.

— Серьезный прокол, — заметил я.

— Еще какой, — согласился он.

Я не понимал — то ли Род бросает мне наживку, то ли просто пребывает в приподнятом настроении. Но в более непринужденной обстановке он явно меньше курил, а разговор велся свободно, особенно с его стороны. Более того, Род не пытался перещеголять нас умом, хотя накануне играл в эти игры сначала с Элом Юэйсом, а затем и со мной. Все это было прекрасно, но где-то через час я решил, что пора сузить круг тем и повернуть разговор к Клайду Конраду и загадочной бумажке с шестью цифрами.

— А друзья у тебя в Германии были? — спросил я. — С кем ты там зависал?

— Да в основном с ребятами своего возраста, — ответил он. — Выпивали вместе и все такое.

Вопрос явно не расстроил его, поэтому я продолжил:

— Катались, наверное, по окрестностям? Смотрели города?

— Это конечно. Но за пределами базы многие из них цеплялись за меня. Я единственный говорил по-немецки и едва ли не единственный имел там паспорт.

Звучало все это невинно, но я узнал кое-что ценное. Большинство солдат путешествовали лишь с военным билетом, то есть имели право посещать только те страны, с которыми было заключено соглашение о статусе вооруженных сил. А у Рода был паспорт, и значит, он мог поехать куда угодно, даже не сообщая, что служит в армии.

Род тем временем сказал, что не все его приятели были холостыми. Некоторым даже позволили привезти с собой семьи. Само собой, эти ребята ночами не бегали по проституткам, а их жены частенько кормили солдат домашней едой.