Три мгновения грешного лета - [40]

– О, не думайте, что я так наивен, и надеюсь, что с помощью только вот таких разговоров у нас начнется сближение, которое затем перерастет в настоящее чувство. Нам нужно узнать друг друга лучше, испытать все, что может связывать мужчину и женщину.

– Вы хотите сказать, что мы должны заниматься и любовью в физическом смысле?

– Если это необходимо, то да.

– А это необходимо?

– Еще не знаю. Но если на первом этапе устранить физическую любовь из наших отношений, это может стать препятствием для их развития.

– Препятствием с чьей стороны: вашей или моей? – настаивала Светлана.

– Я не знаю. Мне иногда кажется, что плотская любовь больше не имеет надо мной власти, но затем я вдруг чувствую физическое влечение к какой-нибудь женщине. И тогда я понимаю, как все это глубоко сидит внутри меня и мешает приходу подлинной любви. Но что же делать? Противиться этому как монахи – неправильно. Они совершают очень большую ошибку, стараясь укротить плоть воздержанием. Да, на физическом уровне это вполне у них может получаться, но на уровне более тонком, секс лишь накапливается, становясь непреодолимым препятствием для прорыва к божественной любви. Секс исчезает из сознания не тогда, когда человек пытается его выгнуть оттуда, а когда он сам больше там не появляется. Поэтому я с пониманием отношусь к человеческим потребностям в нем, хотя это крайне удлиняет весь путь.

Светлана встала. У нее вдруг разболелась голова.

– Спасибо за интересную беседу. Но я не могу тот час вам сказать ни да, ни нет. Мне надо разобраться в себе.

– Я понимаю. Это сложно. Но при этом очень надеюсь, что вы не исчезните.

Они молча шли к выходу их парка. У выхода они остановились.

– Если я решу вопрос положительно, то позвоню вам, – сказала Светлана.

Она отошла уже довольно далеко и лишь тогда обернулась. Потебня стоял на том же месте и смотрел ей вслед. Она помахала ему рукой и заспешила к метро. До его закрытия оставались считанные минуты.

Глава 11

Утром ее пригласил к себе Стефанов. Когда она вошла, то даже замерла на мгновение от удивления. Обычно он одевался довольно скромно, если не сказать больше. Костюмы были какие-то невзрачными или, как их называла Светлана, безликими и даже не всегда хорошо выглаженными. Это привело ее к убеждению, что у директора начисто отсутствует вкус. У нее даже возникало пару раз желание посоветовать ему сменить галстук и выбрать пиджак другого покроя и не такой уныло-тусклой расцветки. Но, само собой разумеется, что эти рекомендации она оставляла при себе. В конце концов, ей какое дело, какую одежду он выбирает, она ведь ему не жена и даже не любовница, несмотря на то, что в этом убежден весь их славный коллектив.

Но сегодня он словно бы учел все ее пожелания. На нем был новый, элегантный костюм явно из дорогого магазина, красивый, хотя и не броский галстук. Даже туфли на нем были другие, достойно завершающие его обновленный облик: элегантные, из хорошей кожи, слегка поскрипывающие на ходу.

– Вы сегодня очень хорошо выглядите, – не удержалась от похвалы Светлана. При определенных обстоятельствах, он даже может понравиться, добавила, но уже мысленно, она.

– Вам нравится? – явно обрадовался он. – Я старался. После того, как мы вчера расстались, я приехал домой, сам не знаю, почему подошел к зеркалу и стал смотреть на себя чужими глазами. Могу даже уточнить, что это были ваши глаза. Я подумал: а может ли такой мужчина нравится, к примеру, такой замечательной женщине, как вы? И пришел к печальному для себя заключению: нет, не может. И тогда я решил, что должен сменить облик. По крайней мере, внешний, так как со сменой внутреннего облика могут возникнуть определенные трудности и задержки. Сел в машину и поехал в один известный дорогой бутик. Я часто проезжал мимо него, но никогда у меня и мысли не возникало в него зайти и что-то там купить. Я всегда выбирал магазины попроще. А вот вчера решил, что хватит, в человеке, как известно, все должно быть прекрасно.

Стефанов рассмеялся, как бы превращая свой рассказ о смене облика в шутку. Но Светлана нисколько не сомневалось, что на самом деле, он говорит все это абсолютно серьезно. И знает, что она это тоже знает. Просто это такая игра, которая дает каждому из них определенную свободу маневра и для наступления, и для отступления. Но тогда, что же ей предпочесть: наступать или отступать?

– Меня всегда радует, когда человек становится красивее, пусть даже только внешне, – сказала Светлана. Она решила, что в этом, весьма двусмысленном разговоре, будет лучше всего придерживаться нейтральной позиции. – Это первый этап, ведь если у человека есть ощущение красоты, то рано или поздно он начнет постигать ее более глубокие основы.

– Вы великолепно сказали! – взволнованно проговорил Стефанов. – Подсознательно именно я из этого и исходил, когда так решительно менял вчера вечером свой облик. Меня не покидало ощущение, что я начинаю двигаться к чему-то иному, гораздо более глубокому, чем к простой смене одежды. Мне так приятно, что вы так хорошо все это понимаете. Между прочим, это случилось под непосредственным вашим влиянием.