Три льва - [79]
— Поляки, как и сейчас, на турок нашими силами двинули. Если бы не мы, казаки, то не разбили бы султана! — вещал дед Богдан, с важным видом пыхтя дымящейся люлькой, — мне в ту пору двадцать годков всего было, а помню все как сейчас! Во сеча была, хлопцы! Турок было видимо-невидимо! Но наш атаман Сагайдачный, царствие ему небесное, тоже не прост был. Мы бились малым числом, да с умением. Тремя шеренгами, сидя, лежа и стоя стреляли в турка. А он на нас на боевых слонах! — и дед, отложив люльку, растянул руки в стороны, словно хвастаясь вчерашним уловом в Днестре.
— Слоны? — переспросил кто-то из казаков. — А их же не забить из мушкета? Они же того, толсты как броня. А, дед Богдан, верно ли?
— Верно, — кивал седым оселедцем старый казак, — их в глаз только можно ранить! Но поди попади ты ему в глаз! Тут из пушек надо их валить! Но каким бы толстокожим и непрошибаемым ни был слон, а все же скотина скотиной, должен вам сказать. Не убить, так напугать можно, как любую корову аль быка. И вот мы схватили кто факел, кто палки, кто из пистолета вверх стрелять принялся, и давай орать на этих слонов. Они, бедняги, перепугались, развернулись, да и к своим тикать обратно стали. Ха-ха-ха!
Казаки вновь рассмеялись.
— Но не одними слонами сильны были турки, — продолжал дед, как только все посмеялись вдоволь, — я даже день запомнил, хлопцы: 25-го октября! Мы в тот кровавый день одиннадцать атак янычар выдержали на свои позиции. Басурмане потеряли пять тыщ за день! — и дед растопырил свою бурую потертую пятерню…
— Особенно страшная сеча была у палатки султана, — повествовал далее старый казак Богдан, — здесь так рубились мы с турком, хлопцы мои, поднялась такая страшная сеча, которой трудно и поверить, а турки не выдержали и, прикрыв своего султана, поспешно отступили, оставив на поле боя горы трупов…
— А ты как выживал все время, а, дед? — спросил кто-то. — Вот ты говоришь, что чуть ли не всегда впереди был, да вот только всех своих схоронил товарищей, а сам целый! Не привираешь ли?
Но Богдан совсем не обиделся на ехидный вопрос. Он словно ждал его.
— Вот что меня спасало, — заулыбавшись щербатым ртом, дед показал корявым пальцем на круглую серьгу в ухе, — сие кольцо, как вы ведаете, означало и сейчас означает, что ты единственный у бати с мати сын! Меня по этому кольцу казачки всегда узнавали и берегли, пока молод был. Я хвастать не буду, но наперед всегда лез, как ошалелый. Всегда до жаркой свалки охоч был. Я меня — цап за зад, да назад!
Казаки вновь рассмеялись…
Кмитич, усмехаясь своим мыслям, отошел от шумной толпы казаков, вновь забрался в седло коня. «Слоны, — думал он, — большие и толстокожие, что и пулей не пробить… А вот напугали же их казаки пятьдесят лет назад простым огнем! Так, может, и нам турок сейчас напугать? Огнем…»
— Что задумал? — насупился Собесский, когда Кмитич подошел к нему со странной счастливой улыбкой.
— Задумал перед боем напугать турка! — ответил Кмитич.
— Чем напугать? Моим… — и Собесский с ухмылкой похлопал себя ниже пояса.
Кмитич расхохотался:
— Тоже дело, пан гетман! — хлопнул себя по коленям Кмитич. — Но у меня идея получше! Петарды!
— Петарды?
— Так, Ян, но с картечью и зажигательной смесью. Мой сюрприз султану!
— Добра, — кивнул Собесский, — давай, попробуй. Хуже не будет все равно…
И вот поутру 9 ноября с громким шипением в сторону табора Гусейна-паши полетели дымные стрелы петард. Громкие хлопки оглушали турок, пугали их коней, а картечь, разлетающаяся во все стороны, жалила, била, ранила, огненная жидкость поджигала шатры и палатки… В лагере турок поднялся переполох, собирающийся перерасти в полную панику и бегство, если бы не своевременный приказ Гусейна-паши атаковать. Турецкие полки под грохот барабанов и гул дудок, кое-как построившись, вышли из-за валов, под красными и зелеными знаменами. Но Собесскому только этого и надо было.
— Атакуй! — скомандовал он. Легкая молдавская и казацкая конницы, поддержанные венгерскими драгунами и польскими гусарами, устремились вперед, так, что задрожала земля под копытами сотен коней. Турки дали залп, второй, скрывшись на время в облаках порохового дыма. Падали кони, через их головы летели седоки… Но это не остановило конницу. Турецкие копейщики вышли вперед, выставляя длинные пики. Конница налетела на них… Турки, теряя людей под копытами, под выстрелами и саблями, стали спешно пятиться, сумбурно отстреливаясь. На помощь терпящим поражение пехотинцам поспешила янычарская конница… Вновь гремели выстрелы, звенела сталь, люди падали с обеих сторон… Позади Яблоновского нервно топталось на месте пятнадцать крылатых гусарских хоругвей в блестящих панцирях и шлемах. Лес копий высился над ними, развевались по ветру прапора, нетерпеливо фыркали кони… Но приказа атаковать русскому воеводе не последовало.
— Труби отход! — громко крикнул Собесский сигнальщику, сидя на коне за пехотным полком на ясской дороге…
Отошли… Яблоновский матерился. Он понять не мог, зачем нужно было отходить, когда была прекрасная возможность на плечах турок ворваться в их укрепленный лагерь!
— Побоялся! Ах, побоялся гетман, холера! — ругался Яблоновский.
Книга «Тропою волка» продолжает роман-эпопею М. Голденкова «Пан Кмитич», начатую в книге «Огненный всадник». Во второй половине 1650-х годов на огромном просторе от балтийских берегов до черноморской выпаленной степи, от вавельского замка до малородных смоленских подзолков унесло апокалипсическим половодьем страшной для Беларуси войны половину населения. Кое-где больше.«На сотнях тысяч квадратных верст по стреле от Полоцка до Полесья вымыло людской посев до пятой части в остатке. Миллионы исчезли — жили-были, худо ли, хорошо ли плыли по течениям короткого людского века, и вдруг в три, пять лет пуста стала от них земная поверхность — как постигнуть?..» — в ужасе вопрошал в 1986 году советский писатель Константин Тарасов, впервые познакомившись с секретными, все еще (!!!), статистическими данными о войне Московии и Речи Посполитой 1654–1667 годов.В книге «Тропою волка» продолжаются злоключения оршанского, минского, гродненского и смоленского князя Самуэля Кмитича, страстно борющегося и за свободу своей родины, и за свою любовь…
Михаил Голденков представляет первый роман трилогии о войне 1654–1667 годов между Московским княжеством и Речью Посполитой. То был краеугольный камень истории, ее трагичный и славный момент.То было время противоречий. За кого воевать?За польского ли короля против шведского?За шведского ли короля против польского?Против московского царя или с московским царем против своей же Родины?Это первый художественный роман русскоязычной литературы о трагичной войне в истории Беларуси, войне 1654–1667 годов. Книга наиболее приближена к реальной истории, ибо не исключает, а напротив, отражает все составляющие в ходе тех драматических событий нашего прошлого.
Книга «Схватка» завершает трилогию, которую автор назвал «Пан Кмитич», состоящую из трех книг: «Огненный всадник», «Тропою волка» и «Схватка».Что касается фактов исторических, то единственное искажение, к которому прибегает автор — это сжатие времени, ибо даже в трех пухлых книгах не описать все значимые события тех огненных тринадцати лет ужасной войны. В романе также достаточно близко к правде отображен колоритный мир простых людей XVII века, их верования и традиции.Иллюстрации М. А. Голденкова.
Информация, изложенная в этой книге, не представляет никакой тайны. Однако по исторически сложившимся причинам ее не принято широко обсуждать и исследовать. Автор считает это большой ошибкой, потому что искажение исторической информации рождает лишь встречное искажение и тормозит процесс либеральных преобразований в обществе.Именно имперское искажение истории рождает экстремистские течения. Объективный же анализ истории и есть путь к народному согласию.
Книга, которую вы держите в руках, — поиск ответов на те вопросы, которые задают учителям не в меру любопытные школьники, не получая ясных объяснений.Кто же такие древние русские, предки украинцев, русских России и беларусов? Почему одни из них как на старшего брата взирают на Москву, а других поворачивает в обратную сторону? Что есть Беларусь, Русь, Россия, Москва и наши предки русы?
Эта увлекательная и полезная книга предназначена, в первую очередь, учащимся, студентам, преподавателям, всем, кто намерен расширить свои знания английского языка. Своеобразная манера изложения, богатый иллюстративный материал, подробный словарь идиом, слэнга и крылатых выражений позволяет отнести её к наиболее оригинальным в ряду изданий об эволюции разговорной речи современной англоязычной Америки.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.
Роман «Северный пламень» шокирует. Так о Северной войне, проходившей в основном на территории Беларуси, и от лица противников Петра I еще не писал никто. Взгляд на войну глазами беларусов того времени поистине впечатляет. Книга разрушает мифы, стереотипы, ложь и пропаганду, показывает события начала XVIII века не такими, каковыми их желали видеть восточные и западные государи, а такими, каковыми они были для местной знати и населения в целом.Интересен образ Карла XII, изучение личности которого (что удивляет даже российских исследователей) игнорируется российскими историками, несмотря на то, что огромное влияние его на Россию признают все, при этом довольствуясь лишь карикатурой, нарисованной на этого гениального полководца Алексеем Толстым…Главные действующие лица романа — дети героев эпопеи «Пан Кмитич», состоящей из трех книг: «Огненный всадник», «Тропою волка», «Схватка» и дополненной романом «Три льва».