— Я думаю, это запрещено в такое время.
Но она уже ухватилась за эту новую идею и потянула его в ближайшую улицу, пересекающую 5-ю авеню.
— Нет, погодите… Это не здесь… Это на следующей…
Она дважды от волнения ошибалась, не могла найти нужный дом» пока наконец ее нервные усилия не увенчались успехом: открылась запертая дверь маленького бара, откуда просачивалась небольшая полоска света. На них с изумлением уставился мойщик посуды. Но это ее не остановило. Она принялась его настойчиво расспрашивать, и в конце концов, после примерно четверти часа каких-то хождений, они очутились в подвальном помещении, где трое мужчин с сумрачным видом пили у стойки. Место было явно ей знакомо. Она назвала бармена по имени — Джимми, правда, вскоре вспомнила, что его звали Тедди. Тогда она подробно принялась разъяснять свою ошибку равнодушному бармену. Она также стала говорить о людях, с которыми приходила сюда однажды, но тот продолжал смотреть на нее пустым, ничего не выражающим взглядом.
Ей понадобилось примерно полчаса, чтобы выпить стакан виски, и она захотела еще один, а затем закурила сигарету, как всегда якобы последнюю.
— Вот докурю эту сигарету, — обещала она, — и мы пойдем…
Она стала более словоохотливой. На улице ее рука сильнее сжала локоть Комба, она едва не упала, выходя на тротуар.
Вдруг она заговорила о своей дочери. Ее дочь жила где-то в Европе, но он так и не смог выяснить, где и почему она с ней рассталась.
Они оказались в районе 52-й улицы и теперь могли видеть в глубине каждой из пересекающих ее улиц огни Бродвея и темную подвижную массу людей на его тротуарах.
Было уже почти шесть часов. Они проделали большой путь. Оба изрядно устали. И Комб наконец решился спросить:
— А где вы живете?
Она резко остановилась и посмотрела на него, как ему показалось, очень сердито. Но вскоре он понял, что ошибся Сильное волнение и, может быть, неподдельное отчаянье отразилось в ее глазах, о которых он пока не мог даже сказать, какого они цвета.
Она оторвалась от него, сделала несколько быстрых шагов, будто собиралась убежать. Потом остановилась и подождала, пока он подойдет.
— Начиная с сегодняшнего утра, — сказала она, обратив к нему свое лицо, ставшее вдруг неподвижным, — я нигде не живу.
Почему он вдруг разволновался настолько, что чуть не заплакал? Так и стояли они около витрины, шатаясь от усталости, ощущая утреннюю сухость во рту и легкое головокружение.
Неужели два стакана виски так взвинтили их нервы?
Это было просто смешно. У обоих повлажнели глаза, они, казалось, следят друг за другом. И мужчина в порыве чувств неловким жестом схватил спутницу за запястья.
— Пойдемте… — предложил он.
И добавил после небольшой заминки:
— Пойдемте, Кэй.
Впервые он произнес ее имя. Она спросила уже совсем покорным голосом:
— А куда мы идем?
Он и сам не знал. Но не мог он привести ее к себе, в это неуютное здание, которое не выносил, в эту комнату, где не убирал больше недели и оставил в ужасном беспорядке свою незастеленную постель…
Они снова тронулись в путь. И теперь, после того как она призналась, что ей даже негде было жить, он стал бояться потерять ее.
Она принялась рассказывать свою историю, полную разных имен и фамилий, которые ничего ему не говорили, но она произносила их так, будто все должны были их знать.
— Я жила в одной квартире вместе с Джесси… Я так хотела бы, чтобы вы познакомились с Джесси!.. Это самая соблазнительная женщина, которую я когда-либо встречала… Ее муж, Роналд, три года тому назад получил солидный пост в Панаме… Джесси попыталась там жить вместе с ним, но не смогла из-за здоровья…
Она вернулась в Нью-Йорк с согласия Роналда, и мы сняли с ней квартиру на двоих… Она находится в Грин Вич-Виледж, недалеко от того места, где мы встретитил…
Он слушал ее и одновременно искал глазами вывеску какого-нибудь подходящего отеля. Они не прекращали шагать, и их усталость была до того велика, что они даже уже не чувствовали ее.
— У Джесси был любовник, Энрико, чилиец, женатый, с двумя детьми. Но он собирался разводиться… Вы понимаете?
Он, конечно, понимал. Но очень вяло следил за ходом этой истории.
— Роналда, должно быть, кто-то известил, я даже знаю кто… В это утро, едва я вышла, как он неожиданно нагрянул… Еще висели пижама и халат Энрико в шкафу. Разыгралась, по-видимому, ужасная сцена… Роналд принадлежит к тому типу людей, которые обычно сохраняют спокойствие в самых трудных обстоятельствах, но я даже не берусь описать, каким он бывает в минуты гнева… Когда я вернулась в два часа дня, дверь была заперта… Один сосед услышал, что я стучу… Джесси до отъезда сумела оставить для меня письмо… Оно у меня с собой.
Она хотела открыть свою сумочку, достать письмо, показать ему.
Но они только что пересекли 6-ю авеню, и Комб остановился под ярко освещенной вывеской гостиницы. Вывеска была неоновой с резким, вульгарным фиолетовым отсветом.
Отель «Лотос».
Он подтолкнул Кэй к вестибюлю, и еще сильнее, чем прежде, казалось, что он чего-то боится. Он заговорил вполголоса с ночным портье, склонившись к нему. В конце концов ему вручили ключ с медной планкой.
Тот же портье вызвал для них маленький лифт, в котором пахло уборной.