Три кита здоровья - [36]

Медикаментозное лечение еще ни разу за историю официальной медицины не привело к излечению человека от этой болезни, вот почему счастьем для Михаила явилась отрицательная реакция его организма на те лекарства, которые ему выписали, ибо в противном случае у него сохранялась бы иллюзия, что какое-то лечение совершается, — ведь человек склонен верить в лучшее, даже тогда, когда факты свидетельствуют об обратном. Он же остался наедине с собою, а точнее говоря, наедине со своей неотвратимой, мучительной смертью. Все его существо активно вознегодовало против подобной перспективы. И Михаил занялся борьбой со своим смертельным врагом, со своим неизлечимым, как утверждает медицина, недугом. Здесь я прошу у читателей особого внимания, ибо перехожу к сути его исцеления. Чтобы победить своего беспощадного врага, ему вначале пришлось одолеть врага еще несравненно более сильного и коварного: самого себя, свою леность, готовность мыслить общими штампами и принимать на веру тривиальные истины. С невероятным трудом и мучениями он заставлял себя делать самомассаж и упражнения на гибкость закостеневающих суставов. Он перешел на иной, чем раньше, рацион питания, прежде всего растительный, голодание стало существенным моментом его жизни, физические нагрузки и перегрузки также определяли ее. Ему пришлось пройти через неимоверные шоковые боли, чтобы миллиметр за миллиметром разгибать отмершие сочленения. И самое главное: чем беспощаднее относился он к себе, тем добрее вел себя по отношению к окружающим. Резкий и невыдержанный, агрессивный в прошлом лиговский хулиган, он стал терпимым, уважительным и в высшей степени благорасположенным к другим людям. Прошли годы мучительного, напряженного, постоянного труда, направленного на трансформацию своей личности и своего организма, и оказалось, что в возможностях человека — пересотворить, пересоздать свои удручающе изуродованные болезнью члены! Сейчас, когда я печатаю эти строки, Михаилу уже прилично за пятьдесят, но выглядит он так, будто ему недалеко за тридцать: позвоночник его идеально прям и здоров!

Эта прекрасная история имеет, однако, невеселое продолжение. И дело даже не в том, что в поликлинике, куда он обратился спустя годы за какой-то справкой, единственная реакция была такой: «Как, вы еще живы?» (О, достойные ученики очередного лауреата, доктора медицинских наук, заведующего кафедрой!). В подобной реакции для нас, увы, ничего нового нет. Хуже другое. Исцелившись сам, Михаил Дивов активно начал пропагандировать те принципы, которые отвели от него неизбежную и неумолимую смерть. Шестьдесят человек с диагнозом болезнь Бехтерева в разные сроки посетили его, внимательно выслушали и ничего по прописям его с собой делать не стали! Ведь это трудно, это требует большой, даже гигантской работы над собою, пусть уж лучше надо мной работает врач, дает пилюльки и укалывает ягодицы. И это целеполагание?! Во всяком случае, столкнувшись с подобной громадной пустой тратой времени, Михаил Дивов с горечью махнул рукой на собратьев по несчастью, испытав действительно глубокое недоумение: как же можно так лечиться, особенно когда замаячила совсем неподалеку яма размером 2х2х0,5 м?

Да, эта история показывает воочию и то необыкновенное, чего добиться человек может, и то обыденное, что, к сожалению, характерно для массового ленивого сознания. Кроме того, она вплотную подводит нас наряду с высоким целеполаганием еще к одной составляющей той духовности, что всенепременно потребна нам.

Благожелательность социальной атмосферы и ее значение в развитии ноосферы

Стенограмма публичного выступления на научных чтениях, посвященных 125-летию со дня рождения В. И. Вернадского, в Институте геологических наук АН УССР в Киеве 10 марта 1988 года.

Уважаемые товарищи! Мое выступление будет построено по законам литературного произведения, и потому ему будет предшествовать эпиграф. Эпиграф будет выглядеть следующим образом: вот я вынимаю и кладу на край конторки, обращенной к аудитории, это великолепное яблоко. Далее мне нужен будет кто-либо из присутствующих, способный живо и эмоционально реагировать на возникающие обстоятельства. Безусловно, необходимо, чтобы я с этим человеком совершенно не был знаком, чтобы не возникло и мысли о нашем предварительном сговоре. (Оживление в зале. Вперед выходит молодой мужчина с заметной шевелюрой.) Мужчина — это очень хорошо, но нельзя ли попросить для будущего опыта и женщину? Дело в том, что женщины, как правило, значительно более эмоциональны, чем мужчины. (На авансцену выходит и женщина. Как потом выясняется, мужчина — из Нальчика, женщина — из Казани.) Сейчас посредством этой вот рамочки я измерю потенциал как яблока, так и этих добрых людей, согласных выступить в эксперименте. Рамочка — это разновидность лозы, изображения которой еще тысячи лет назад были выбиты на стенах индийских храмов. На принципах биолокации я сейчас останавливаться не буду, так как для тех, кто с этим знаком, разъяснений не требуется, а кто с этим не сталкивался, сразу все равно не поймет. (Веселое оживление в зале.) Встаньте, пожалуйста, напротив меня. (Андреев посредством рамочки замеряет сначала яблоко: рамочка показывает 3/4 оборота. Затем измеряет энергетический потенциал мужчины — 1,75 оборота. У женщины — 2,5 оборота.) Благодарю, пока присядьте. Напоминаю, это был эпиграф. Теперь приступаю непосредственно к изложению. 15–17 февраля 1988 г. в Москве состоялась всесоюзная конференция, которая называлась «Проблемы комплексного изучения человека», с предполагаемой впоследствии практической целью создания Института человека. Внимательнейшим образом я изучил ту подробную программку на несколько страниц, которая была напечатана в преддверии конференции. На конференции работало несколько секций: и философская, и биологическая, и экономическая, и даже спортивная, и еще целый ряд других секций.