Три карата в одни руки - [4]

Сокращение проходной № 8 вызвало роптание среди определенной части производственного персонала. Той именно части, у которой есть ребята дошкольного возраста. Дело в том, что через эту проходную пролегал кратчайший путь от детского комбината типа «ясли-сад» к цехам. И теперь родителям, которые оставляли детишек в яслях-садике и спешили на работу, приходилось делать дополнительную пробежку в несколько сот метров. Направо, к проходной № 7. Или налево, к проходной № 9.

Читатель! Если у вас есть малое дитя, а бабушки нет; если вам ведомы суматошные утренние хлопоты, когда подгорает манная каша, а малыш с плачем натягивает правый башмак на левую ногу; если вы испытывали отчаяние от того, что чай закипает слишком медленно, а часы идут слишком быстро, — можете опустить следующую фразу, вы и так уже все поняли. Для прочих же читателей поясню, что полукилометровый крюк, который приходилось делать сотням рабочих, рождал не прогулочное успокоение, но только недоумение.

Однако дирекция относила это раздражение на счет мелкого индивидуализма и недопонимания эффективности. Пусть кое-кому стало неудобнее — но зато эффект каков! Ведь минус один вахтер, растолковывала дирекция, это плюс две трети слесаря. Соответственно минус проходная — это плюс целый слесарь да еще треть. И, что самое главное, сокращение управленческого персонала уже отражено в соответствующем отчете. Короче, дирекция дала понять, что к расточительному прошлому возврата нет.

И тогда в заборе появилась дыра. Она появилась рядом с бывшей проходной № 8, и сквозь нее ежедневно пролезало до тысячи человек. Но мы ведь не назовем их пролазами, не так ли? Все-таки люди лезли на работу, а не от работы.

Разумеется, дыра в заборе, окружающем крупное предприятие, это непорядок. Поэтому дыру заделали. Однако наутро она появилась вновь. Ее снова залатали, применив ударопрочные и жаростойкие материалы. Неприступность забора рассчитывали с припуском, чтобы проникнуть сквозь него было сложнее, чем верблюду пройти сквозь игольное ушко.

Верблюд, уверен, не прошел бы. Что же касается дыры, то она возникла буквально на следующее утро.

Читателя, вероятно, разбирает любопытство, какими средствами создавалась неистребимая дыра. Извините, но отвечать на этот вопрос я категорически отказываюсь. Во-первых, распространять отрицательный опыт не в моих принципах. А во-вторых, сам не знаю. Я поинтересовался у официальных лиц на заводе — оказалось, и там секрет дыры еще не раскрыт. Мне лишь глухо намекнули, что если тысяча квалифицированных умельцев ежеутренне наталкивается пусть на прочное, но бестолковое препятствие, то в нем как-то стихийно образуется соответствующее отверстие. Человек, объяснили мне, сильнее камня.

И совершенно логично, что на смену опростоволосившемуся камню пришел человек. То есть не один человек, а люди. Одного человека достаточно для того, чтобы спокойно пропустить тысячу. Для того чтобы отпугнуть тысячу, одного мало. Нужен наряд. И такой наряд появился. От шести до восьми слесарей и токарей с повязками на руках по строгому графику выделялись ежедневно для охраны дыры. Разумеется, в рабочее время. С оплатой, как водится, по среднему заработку.

Читателю предлагается простенькая задача: если один вахтер в перерасчете на зарплату равен двум третям слесаря, то что мы сэкономили, сократив двух вахтеров и выставив у дыры караул из восьми слесарей? Правильно, ничего мы не сэкономили! И даже вовсе наоборот. Потому что зарплаты восьми слесарей с лихвой хватило бы на двенадцать вахтеров. С той лишь скромной разницей, что вахтеры пропускали бы, а караул не пущает.

Ну, а теперь прошу вас закрыть глаза на реальный конечный результат. Закрыли? Теперь вновь откройте и взгляните на заводской отчет с бесстрастной доверчивостью вышестоящего арифмометра. Что же вы видите? Вы видите, что непроизводственный персонал сократился, что улучшилась структура штатов, что сэкономлены средства и вскрыт резерв. Вы видите, что сделан шаг — причем не назад, не вбок, а именно вперед.

Что и требовалось показать. Ведь там, куда отослан отчет, о карауле у дыры и не подозревают. Там видят то, что им показывают, — показатели. Из плохих показателей варят горький отвар выговоров. Хорошие показатели сплетают в венок и водружают на гордо подставленные головы отличившихся. А поскольку венок благодарностей — весьма приятный головной убор, ценимый знатоками даже выше дефицитной ондатровой шапки, — свершается показуха.

В свершившейся показухе принято обвинять несовершенство показателей. Были бы они, мол, четкими, как дважды два, и непроходимыми, как каменный забор…

Что касается заборов, то это мы с вами уже проходили. А вот показатели… Даже четкие показатели использования рабочего времени из зеркала, которое отражает действительность, запросто превращаются в зеркальце, которым пускают «зайчики». Естественно, наверх.

Но ведь во всех случаях рабочее время — это не то время, которое мы проводим на работе. На работе, между нами говоря, некоторым удавалось вышивать художественной гладью, петь песни отечественного и зарубежного производства и даже элементарно дрыхнуть. Рабочее время — это время, когда мы работаем. Работаем, а не числимся работающими. Возможно, статистика еще не поднялась до таких вершин, чтобы сухими цифрами отразить, какой слесарь делает дело, а какой дежурит у дыры. Только ведь дыры от этого не исчезают. Ни в заборе, ни в бюджете, ни, в конце концов, в нашем благосостоянии. Эти дыры — широко распахнутые ворота в расточительство.